от Балтимора, а после выпуска в 1910 году поступил на службу в военно-морской флот на корабль “Небраска”. Тогда он и заболел новым типом военной техники – морской авиацией. И, несмотря на протесты своих командиров и их обещания блестящей карьеры во флоте, в 1914 году Уинфильд решил стать пилотом. У него была природная способность тонко чувствовать вибрации и порывы ветра, что позволяло искусно управлять самолетом. Таким образом, в двадцать шесть лет он уже был многообещающим и перспективным летчиком, его ждало прекрасное будущее.
Внешне Уинфильд был очень спокойным и уравновешенным. При этом он обладал хорошим чувством юмора и цинизмом. Как и все военные, он был немногословен и прямолинеен. У него были темные немигающие глаза, в которых очень сложно было прочесть, что он думает и чувствует на самом деле. Во время веселья его ум могла полоснуть какая-то мысль, и тогда настроение менялось с той же быстротой, с какой он пилотировал свой самолет. И вот уже Уинфильд – чернее тучи. За завесой хладнокровия бурлила горячая кровь. Об этом Уоллис, к сожалению, узнает слишком поздно, как и о том, что Уинфильд был патологическим ревнивцем. Но в те дни все в нем казалось ей привлекательным.
Уоллис должна была гостить у Корин всего месяц, а поездка затянулась на целых два. Она бы и хотела остаться подольше, но это уже вышло бы за рамки приличия.
На платформе, с которой Уоллис должна была отправиться домой, ее ждал Уинфильд. Он помог загрузить багаж в поезд. Когда пришло время прощаться, Уинфильд на глазах у ошарашенной Корин резко притянул Уоллис к себе и страстно поцеловал прямо в губы.
– Я приеду в Балтимор до конца этого лета, во время отпуска. И тогда я жду ответа на свое предложение.
– Я обещаю, – сказала Уоллис и запрыгнула в вагон.
Когда Бессиуоллис вошла домой, она увидела лежащий на столе матери толстый конверт.
– Я так понимаю, это письмо от того самого “потрясающего летчика”? – спросила Элис.
Уинфильд просил у матери Уоллис руки ее дочери, рассказывая о себе и своей любви к ней. Но этого уже и не требовалось, поскольку Уоллис и сама во всех подробностях описала его в письмах. И поскольку разговор зашел об этом так скоро, дочери ничего не оставалось, как поведать матери всю правду: и что она любит его, и что он сделал ей предложение. Элис была к этому готова и не удивилась ее откровениям, что, в свою очередь, удивило саму Уоллис. Элис предупреждала дочь о сложной судьбе жен военных, о вероятности гибели мужей в бою, об их долгосрочных командировках. Было сказано и о том, что Уоллис придется следовать за мужем, куда бы его ни направили, а это значит, что у них не будет постоянного дома. Уоллис ответила матери, что, несмотря ни на что, это куда более привлекательно для нее, чем рутинные дни в Балтиморе, похожие друг на друга. Да и что вообще могла ответить влюбленная девушка?
Но мать настаивала:
– В тебе нет смирения, послушания и привычки следовать кодексу, который обязателен для жен военных. У тебя гордый,