Казтабан. Тинкай Кретова

превращаются в большие дождевые облака. С чинка³², на который мы поднялись через некоторое время, открылось ещё более обширное пустынное пространство. Подстраиваясь под общий ритм, я сделал несколько кадров, стараясь, чтобы в объектив не попадали девушки, участвующие в экспедиции и позирующие теперь своим смартфонам на фоне обрыва.

      На ночёвку мы остановились у Карынжарыка – другой впадины, совсем не похожей на предыдущую. Внизу лежал белый сор³³ Кендерли, представляющий собой природное зеркало из солевой корки и дождевой воды. Покрытая ломаными трещинами поверхность рассеивала и отражала мягкое вечернее солнце, вызывая эффект свечения. Прямо посередине сора возвышались три приземистые горы, походящие на маленькие вулканы. Ещё несколько небольших выступов были разбросаны ближе к его краям.

      Одна машина собиралась на следующий день вернуться в Актау: особенности совместной поездки с малознакомыми людьми, необходимость распределения обязанностей по лагерю и другие дорожные мелочи не всем оказались по зубам. Я, если честно, подумывал отправиться с ними. Ребята в этой экспедиции собрались неплохие – по большей части весёлые и стойкие молодые люди, преимущественно из западных регионов Казахстана. Но мне совсем иначе представлялась экспедиция в дикий край. Навеянный детскими книжками образ суровых исследователей, днём упорно выполняющих свою работу и только по вечерам ведущих неспешные беседы у костра, рухнул в первый же день. Я не привык к постоянному общению, уставал от необходимости реагировать на разговоры и обсуждать бесконечные, возникающие одна за другой, дорожные темы. Мне почти не удавалось побыть наедине с природой, и я просто-напросто не успевал рассмотреть всё, что мне было интересно: машины двигались по строго утверждённому маршруту.