внутренней жизни
Чтобы подойти к пониманию природы молчания, составляющей основу квакерского богослужения, я попытаюсь сказать несколько слов о том, что имею в виду, когда говорю об исследовании сокровищ внутренней жизни. Хотя это звучит скучно и, возможно, неубедительно, на самом деле, у каждого есть собственный опыт такого внутреннего путешествия. Мы проживаем свою жизнь на многих уровнях, которые в разной степени присутствуют и действуют постоянно; некоторые из них осознанны, но большинство – неосознанны. Некоторые правильно называть периферийными, к другим мы применяем слово «глубокие».
Это проявляется, когда нам приходится принимать какое-либо решение. Можно привести простой пример. Я хочу выйти прогуляться и должен решить, надеть ли мне пальто и взять ли с собой зонтик. Учитывая неустойчивость нашего климата, мне следует дополнительно продумать этот вопрос. Для начала я смотрю в окно на небо. Предыдущий опыт подскажет мне, чего ожидать. Если рядом кто-то есть, я спрошу мнение этого человека. Мне, возможно, удастся вспомнить прогноз погоды, и я, определенно, учту приблизительное время, которое проведу на улице, а также и то, куда направляюсь. Эти операции моего ума происходят в быстрой последовательности: в действительности, я только смутно их сознаю, поскольку они превратились в почти автоматические реакции, через которые я прихожу к принятию решения. Никоим образом невозможно сказать, что я вовлечен в процесс глубокого размышления.
Сравните, что происходит, когда от меня требуется принять решение, от которого зависит вся моя будущая жизнь и жизнь моей семьи. Например, стоит ли мне переходить на новую работу, если при этом детям придется поменять школу? Правильно ли срывать семью с места, или нам всем нужно приключение? Происходит процесс, подобный только что описанной простой последовательности, но в этом случае задействованы все способности, которыми я обладаю; моя личность полностью вовлечена. Решая проблему, я знаю, что делаю это на всех уровнях, и, в конце концов, на самой глубине; процесс становится путешествием во внутреннюю сторону моей жизни.
Когда я оглядываюсь на подобное упражнение, меня, возможно, поразит ощущение того, что мое решение было принято в том месте, которое я могу описать только как глубину или центр своего существа, и посредством того, что, в конечном счете, было вне моего сознательного контроля. Это решение вполне могло быть и весьма рискованным, что я инстинктивно, равно как и осознанно, понимал. В то же самое время я убежден, что это не только лучшее решение, которое я мог тогда найти, но также и то, которое было для меня абсолютно правильным. Более того, в каком-то странном смысле, оно было дано мне свыше. Так что волнения долгих часов интеллектуальной борьбы, обсуждений и споров, плюс сумятица эмоционального напряжения, сменяются ощущением внутреннего мира. Видимо, это одновременно и превосходит