планировать нельзя». Ну, или в среду и воскресенье. Я не собиралась ей подчиняться! Научилась скрывать приступ на людях. Работала я преподавателем, 3 дня в неделю, но это были дни «под завязку», по 4 пары в день. И студенты не догадывались, что их бойкая и требовательная училка в перерывах «закидывается» таблетками и плещет себе в лицо ледяной водой (потом восстанавливая макияж). Друзья по несчастью могут сказать, что, видимо, приступы были не такие уж и серьезные. Я уверена, что серьезность приступа регулируется нами – если есть возможность свалиться, мы валимся, если нет, то боль подчиняется. Как только заканчивались лекции и я доезжала до дома, превращалась даже не в больное тело, а в тень, свернувшуюся комком. У меня не было ауры, рвоты, измененного состояния сознания, но у меня были приступы дважды в неделю, которые я уже тогда, без подсказок врачей, определяла по 10-бальной шкале.
Отношения с коллективом у меня не сложились. Я зарекомендовала себя, как отличный преподаватель, несмотря на свою молодость, ко мне очень благосклонно относилась директор, но ненавидели и откровенно подставляли старшие тетки-преподаватели, чем-то я их раздражала. Но были два человека, близких и приятных мне – Вера Павловна, моя бывшая заведующая, которая перетащила меня из детского сада в колледж, и моя ровесница, Вика, с ней мы делили общую лаборантскую. И вот, мои коллеги-подружки, стали рассказывать мне про «тренинг» – тогда я впервые услышала это слово. Мне было интересно все, что о психологии, но меня пугало их состояние какой-то непривычной восторженности, открытости. В стране как грибы после дождя появлялись всякие секты, и люди, попадающие в них, вели себя, по моим представлениям, именно так. Во мне боролось любопытство и опасение. Тренинг стоил денег и немалых, где-то треть моей зарплаты за два с половиной дня. Сначала они мне предлагали настойчиво, но, видя мое сопротивление, отстали. Их разговоры меня раздражали, но я не могла не признать, что в чем-то они правы. Ну, например, что все проблемы мы создаем себе сами. И если ты меняешься, то меняется и мир вокруг. И мы сами ответственны за свою жизнь… Сейчас это кажется таким банальным и очевидным, но в 90-е такие мысли были еще крамолой.
– Выходит, что я сама виновата в том, что болит моя голова? – пыталась спорить я.
– А зачем болит твоя голова? – вопросом на вопрос отвечала Вика.
И меня это бесило еще больше. Но вопрос засел, как заноза. И однажды я залезла в свою заначку (мечтала о новой куртке) и передала через Вику деньги «на тренинг».
Мигрень как компас
Это была важная развилка в моей жизни! Как-то тяжело представить себе, что было бы… Почему-то я мечтала поступать в медицинский. Была навязчивая идея, я болела ею года два после рождения ребенка. Помимо семейных проблем, обострилась еще и профессиональная: на работу я ходила только потому, что там платили деньги. Еще наш колледж был областным, и нас