слюну на генетический тест…» Так, что ли? Соседи по манежу явно начали напрягаться от воплей моего телефона, и я, наконец, клюнула носом экран, чтобы не возиться с перчаткой.
Всю ночь после звонка героя я мучилась. В голове бились, громыхая доспехами, три медных всадника: заводчик-материалист со свитком требований к допуску в разведение, заводчик-идеалист, ищущий прекрасный алмаз в пару своей собаке, и дамочка, обожающая сериал и талантливых людей как класс, обезображенная огромным чувством врождённой деликатности.
По телефону герой своим чудесным, таким знакомым голосом промурлыкал, что его красавец-мальчик привезён из Франции и у него куча документов и, конечно же, он суперпородист. Медный всадник под номером два рыдал мне в мозг: «Посмотри на кобеля! Вдруг он действительно прекрасен, и у твоей Харти будут самые чудесные щенки! К чёрту документы, это же судьба!»
Жестокий всадник под номером один монотонно стучал мне по башке свитком с перечнем документов и рычал, выпучив глаза: «Не лезь, даже не смотри на него! Формально он дворняжка! Французы выдали щенка без родословной! Он либо с косяками и им самим не нужен в разведении, либо тебе придётся таскать его год по экспертам для признания соответствия породе, и у щенков будет нулевая родословная! Ты ничего не знаешь о его линиях! Какой ты, к чёрту, заводчик, если ещё сомневаешься?»
И в центре этого ночного поля битвы рыдало моё чувство врождённой деликатности с портретом сериального героя в рамке из розочек и бабочек: «Как ты скажешь человеку, что его собака формально дворняжка? Ты должна вдохновлять владельцев собак твоей любимой породы и поддерживать их! Ну какое ему дело до документов? Он же прислал тебе целую кипу какой-то фигни на французском. Это ты знаешь, что это просто транспортные документы для пересечения границы, а для него это документы. И знать ему не надо про всю эту генетику и формальности – ему надо в сериале сниматься и пса своего прекрасного дома в нос целовать! Не подходит тебе – откажись, но так, чтобы не обидеть человека!»
И когда я, измождённая ночной битвой, с синяками под глазами, задергавшая моих латвийских кураторов пересылкой документов французского кобеля, удостоверилась, что точно «нет», меня посетила муза-отличница. Она прилетела вдруг, сама, и озарила меня простым и гениальным решением.
Ворвалась она в момент, когда я злилась на французов, которые выдали русскому актёру кобеля без возможности породного разведения. А почему? Да потому что суть разведения в правильном подборе пар и улучшении породы, и заниматься этим должны не актёры, а заводчики с зоотехническим образованием, разбирающиеся в генетике. Это же так просто и понятно! И конечно же, мой прекрасный кумир это поймёт и не только не расстроится, а обрадуется. И ещё подумает, мол, какая же прекрасная Евгения, как у них, «породников», оказывается, всё сурово и профессионально! Гордость берёт за то, что у нас в России растут