ссоры, смех,
быть между Дракулой и Данко,
идти на Фудзияму вверх.
И этим людям прямо в рай
зажгутся утром фонари.
Как будто взяли Lucky Strike
и Lucky Strike внутри.
Всем нравится эта песня. Не знаю почему. Я же сказал очевидное литературным языком, как и многие писатели и поэты до меня. Писал я все это ради последнего четверостишья. Сильно мне нравится сочетание звуков в этом названии Lucky Strike. Все, что я хотел от этой песенки, так это почувствовать, что моя челюсть опускается два раза, и шевеление языка по зубам. И не надо из меня делать гения, который говорит очевидные вещи. До меня это прекрасно сказал Маяковский: «Все люди ***9, весь мир бардак…»
Странно, сейчас я пьяный, но я не чувствую того, что я пьяный. Наверно, я пьяный, только когда с кем-то. На фоне кого-то, что ли. Трудно связать мысли, и все. Их как будто нет. Кажется, что мысли – это машины, медленно выползающие из тумана на дороге. Я не чувствую их. Не знаю, какая будет следующая.
Зачем на той двери написано «Входа нет»? В нее же все равно кто-то входит, правильно? Наверно, это нужно человеку, чтобы увеличить значимость своего я. Поставить себя выше других. Мол, я могу входить туда, куда не может войти вся эта челядь. Ибо зачем еще делать дверь? Чтоб не входить в нее?
Еще эта надпись на стене на соседнем здании. На кирпичном фоне написано баллончиком – «Ты свободен», ниже подписано «так лети» и другим цветом нарисована птичка, похожая на галку с лицом Амона Ра.
Непонятная свобода. По крайней мере, у меня. Взрослый. Могу пить, курить, зарабатывать, верить во что хочу, в кого хочу, хоть в пастафарианство, хоть в православный креационизм, могу делать все, что не запрещает закон, могу сидеть в социальной сети, чтобы за мной следили по веб-камере и сообщениям, могу общаться в жизни с людьми, которые говорят, мол, подожди сейчас отвечу в «ВК». Я свободный. Я могу подчиняться закону и прожить чуть лучше, чем бомж, а могу плевать на закон, наворовать миллионы, открыть затем легальный бизнес и ждать, когда меня подставят конкуренты. Могу стать известным, чтобы создавать вокруг себя, как это модно сейчас говорить, «хайп», могу уйти в горы, для того чтобы учить приходящих ко мне учеников, которые, кстати, и не придут (сейчас же это никому не нужно). Быть хирургом, чтобы все пациенты благодарили Бога за удачную операцию и мое мастерство и винили меня, а не Бога, если больной умрет. Могу стать боксером, чтобы в будущем болезнь Паркинсона помогала мне быстрее дрочить, инвалидом, чтобы меня все жалели и не любили люди из автобуса, которые бы постоянно уступали мне место. Курильщиком, чтобы на меня гневно смотрели злые взгляды молодых и тупых мамаш, выкладывающих фотки в «Инстаграм», чтобы набрать больше лайков за счет своих детей. Наркоманом, чтобы увидеть то, что не могут увидеть другие, путешествовать в четвертом измерении и по акции вместе с этим всем получить передоз. Быть математиком, который, видя женскую грудь, думает о цифре «3». Окончить институт, чтобы потом умереть на заводе от фрезы. Или все-таки стать примерным семьянином с красавицей-женой, которая утром готовит кофе, собирает ребенка в школу, а вечером, приходя