было бы хорошо спеть мне еще одну песню, но он то ли не понял намека, то ли понял, но проигнорировал. – Ну же, не лишайте меня удовольствия!
– Только если вы очень сильно попросите.
– Очень сильно прошу.
– А как же поклониться?
Делать было нечего, и я, привстав на стременах, повторил свой поклон:
– Очень прошу!
Он по-доброму улыбнулся.
Близ города, близ славного,
Что имя Карла носит,
Под летним солнцем, под луной
Искрится серебро.
Хрустальной клеткой нарекли
Недаром это озеро.
Его за лигу объезжать
Негласный есть закон.
Близ города, близ славного
К воде никто не ходит,
Ведь дев, что в озере живут,
Страшится стар и млад.
Хрустальной клеткой нарекли
Недаром это озеро.
В воде чудовища живут,
Так люди говорят.
Близ города, близ славного,
Что имя Карла носит,
Под летним солнцем, под луной
Костьми усыпан брег.
Хрустальной клеткой нарекли
Недаром это озеро.
Под ярким солнцем, под луной
В нем обитает смерть.
– И что же? В хрустальной клетке ваши ученые мужи также обнаружили скелеты с рыбьими хвостами?
– К сожалению, нет, но, раскапывая песчаный берег, ученым мужам удалось обнаружить множество останков, по которым было установлено, что своей смертью на берегах озера не умирал никто.
– Как и Снегирь, – заметил я. – Он тоже умер не своей смертью, ведь так?
Генрих тяжело вздохнул и какое-то время молчал, очевидно, собираясь с духом для продолжения разговора.
– Вам известно, как умер этот человек?
– Нет, – честно ответил я. – Расскажете? Множество разных слухов и домыслов на сей счет я, конечно же, слышал, но никогда не вдавался в детали.
– Вас не интересует личность человека, положившего начало современному стихосложению?
– Меня интересует, как бы моя кобыла не споткнулась, как бы поспать в тепле и поесть горячего. Не кривите лицо, ведь я не кривлю душой.
– Я понимаю…
– И осуждаете?
– Когда я только закончил обучение, – Чайка искренне улыбнулся, – я придерживался мнения, что настоящими людьми являются лишь те немногие, кто умеет жить, не обращая внимания на житейские хлопоты, и всего себя без остатка посвящает науке, поискам истины, так сказать.
– Занятная мысль.
– И не говорите, друг мой. Сколько книг вы прочли за свою жизнь?
– Ни одной, – сообщил я профессору Чайке. – Чтение утомляет меня, да и читаю я скверно.
– Как и многие наши соотечественники. Это не беда и не недостаток. Господь подарил каждому из нас свой собственный путь. Вы вот пошли своим и стали гонцом, я… Надеюсь, я все-таки