не давая мне паузы, чтобы вклиниться с вопросом, чего она хочет от нашей встречи, а я уже наперед знала, что она расскажет о себе: в детстве сиротство, интернат; в зрелости коммуналка, распутный муж-алкоголик, взявший ее из заведения с условием, что она бросит свое ремесло. Она и бросила бы, но только денег он все время забывает оставить, и теперь она подрабатывает тайком от мужа, придумывая поводы отлучиться. «А как иначе, вот и вам надо же было чем-то заплатить. Кстати, я, знаете, что думаю? У нас похожие профессии, даже стоимость часа одинаковая!» И снова приглашающий присоединиться детский заливистый смех.
Суть ее обращения к психологу (то есть ко мне) была в следующем: она прознала, что ее муж заходит на порносайты, и просила заочно загипнотизировать его, чтобы он перестал тратить на это деньги. И еще она ужасно боялась, что он обнаружит там ее рекламу и уйдет от нее. Однако этот наивный запрос был только вершиной айсберга. Настоящая причина прихода была в другом: сорок пять лет, молодость позади, нет ни дома, ни профессии, и если муж ее покинет, то ей придется самой решать задачу дальнейшего выживания. Страшно.
Я с грустью слушала рассказ моей клиентки, потому что понимала: эту непаханую целину ей не одолеть. Что-то мешало ей повзрослеть, и я не понимала, что именно. Время закончилось, я встала, чтобы проводить женщину к выходу. Вдруг на ее подвижном лице я увидела такой смертельный ужас, что у меня самой холодок пробежал по позвоночнику. Она смотрела на свой телефон и бормотала:
– Нет, не может быть! Девять часов вечера!
– Ну да, девять, и что?
– Он всегда звонил мне в это время, все эти годы!
– И что это для вас значит?
– Я не нужна, он меня бросил!
– И что?
– Смерть!
Эта связка между «не нужна» и «смерть» показалась мне, по меньшей мере, нелогичной. Как может наступить смерть у взрослого человека, который никому не нужен?
– Ради Бога, не прогоняйте меня, я заплачу за дополнительное время! Мне нельзя сейчас оставаться одной, я не могу в девять вечера оставаться одна! – билась в истерике моя клиентка, а меня вдруг осенило:
– Что-то произошло с вами в девять часов вечера?
– Да, правда, произошло. Не знаю, есть ли здесь связь, но я почему-то вспомнила один эпизод из своей жизни. Моя мать повесилась, когда мне было шестнадцать. Это случилось вечером, в девять. Я не хотела этого знать, не хотела видеть ее тело. А потом были похороны, и собрался весь город, и только я одна не шла прощаться. И мне все говорили: иди, это же твоя мать! А я упиралась, и не было ни одного человека, кто бы понял меня, они думали, что я бездушная, что я не люблю ее, а мне было смертельно страшно!
Так вот в чем дело. Да, так и бывает: когда дети теряют родителей слишком рано, они воспринимают их уход как предательство, а себя чувствуют ненужными. Говорят, когда четырнадцатилетнему Полу Маккартни сказали,