не зря кресло просиживает, подумал Колесниченко. Его уважение к председателю КГБ, которого он видел в первый раз в жизни, постепенно росло.
– Начнем с того, как преступник проник на закрытую территорию санатория, пусть и плохо охраняемую. Через ворота? Не может быть. Остается через забор, вдоль которого дважды за ночь должны были проходить тамошние сотрудники ОВО. Вот полез бы он через забор и натолкнулся на них. Что тогда? Но он полез и не натолкнулся. Случайность? Не может быть. Значит, точно знал, когда именно притупится их бдительность.
– А она притупилась именно в ту ночь? – уточнил следователь.
– Именно в ту ночь. В домике охраны сотрудники республиканского КГБ изъяли несколько бутылок именного коньяка «Узбекистан» с портретом Шарафа Рашидова, который накануне привез генерал Яхъяев в подарок Ибраимову от его ташкентского друга, который должен был прилететь сам, но не смог по причине болезни. Далее. Выстрел в шофера Яхъяев «не слышит», и позволяет преступнику пройти в дом, но сам остается жив. Далее. Поднявшись на второй этаж, Яхъяев обнаруживает в постели тело Ибраимова, но не дает приказ опившейся охране заблокировать периметр, а велит разбудить врачей и вызвать «скорую помощь». Приказ об оцеплении отдает спустя 10 минут, дав, тем самым, возможность преступнику уйти. Я понимаю, при виде убитого друга даже кадровый офицер МВД может растеряться, но есть еще одно обстоятельство, наводящее на мысли. Как вам известно, товарищи, в компетенцию КГБ входит прослушивание телефонных переговоров первых лиц Союза и республик в целях обеспечения их безопасности. Так вот недавние переговоры Ибраимова и Рашидова показали нам, что по инициативе покойного между ними должен был состояться очень важный и деликатный разговор. Говорил он и о том, что в случае, если понадобится, он готов этот разговор повести не только с Рашидовым, но и со мной…
– А о чем разговор?
– У покойника спросите. Из ближайшего его окружения нам доложили, что речь должна была пойти о колоссальных приписках хлопка в Узбекистане. Каким-то образом до Ибраимова дошли сведения о том, что ежегодно в республике приписывается до миллиона тонн хлопка, в действительности не собираемого с полей, а по документам – погибающего в процессе усушки, утруски, порчи при транспортировке с полей на фабрики. За этот хлопок Узбекистан из бюджета получает колоссальные дотации, после распределяемые Рашидовым среди всех участников этой преступной схемы. Мы об этом знаем давно, но нет прямых доказательств причастности того же Рашидова к припискам. А у Ибраимова они, как будто бы, были… Понимаете теперь, чем опасен он был Рашидову и почему тот отправил к нему своего верного пса?
– Если все так просто и на поверхности, – резонно заметил Колесниченко, – то нам с Филиппом Тимофеевичем надо ехать не во Фрунзе, а в Ташкент?
– В том-то и дело, что непросто. Мы не можем обнародовать эти сведения.
– Почему?