уследить, ринулась к дверям и расставила руки, чтобы никого не выпустить. Она решила, что в магазин хлынул цыганский табор. Мама Аня едва её успокоила.
– Откуда вы вообще приехали? – спросила продавщица, переводя дух.
– Из очень глубоких джунглей, – объяснила мама, из-за спины которой уже лезла Алёна, спохватившаяся, что все сейчас закупятся, а она останется ни с чем.
Тут же в магазине Костя и Саша поймали в банку здоровенную пчелу-плотника, бьющуюся в стекло. Пчела была огромная, с синеватым отливом, размером с трёх обычных пчёл, деловая и сердитая. В автобусе она вылетела из банки и, летая туда-сюда, врезалась в стёкла, как пуля. Когда она наконец вылетела в приоткрытое окно, все, кроме Саши и Кости, испытали огромное облегчение.
– Уф! – сказал Лепот, трогая пальцем уши. – Дети – это, конечно, отдельная страница мироздания! К ним, как ко всякой новой странице, нужно привыкать.
– У вас нет детей? – заинтересовался Саша.
– Нет.
– На вас что, никто не согласился пожениться?
Алёна толкнула Сашу локтем.
– Молчи! Что ты говоришь? – зашипела она. – Ему нельзя жениться! У него так в издательском контракте написано, чтобы он холостой был! Он должен быть мечтой каждой женщины, и если он когда-нибудь выберет какую-нибудь одну, это будет крах!
– Алёна! – укоризненно воскликнула мама, а Лепот недовольно покосился на неё и на Гаврилова, соображая, откуда к ребёнку могла поступить такая информация.
– Неправда! – произнёс он с большим достоинством. – Нет такого пункта в контракте! Это всё необоснованные сплетни! Если я захочу, никто не помешает мне жениться. Но я не хочу. Мне только тридцать пять лет. И у меня неудачный опыт в прошлом.
Саша понимающе закивал. У него тоже имелся в прошлом один неудачный опыт. Это когда он хотел совсем немножко взорвать дверь, а оказалось, что сера от десяти коробков спичек – это очень даже «множко». Эту мысль потом разделяли и доктор в травмпункте, и плотник, и вообще все.
Писатель опасливо косился на проплывавшую мимо автобуса степь с низкими горами, скрывавшими искусственное водохранилище. Прямо сквозь горы и долины вела наполнявшая водохранилище толстенная труба. Гаврилову, в этот момент случайно увидевшему Лепота в зеркальце, показалось, что тот жалеет, что сел у окна. Гость как будто боялся и этих гор, и зарослей кустарника.
– Нельзя ругаться с женой! – строго сказал Саша. – Если мужчина не ругается, тогда жена ему кого-нибудь родит и у него будет большая популяция.
– А если не захочет? – вяло поинтересовался Лепот.
– Тогда надо ей строго сказать: «Ты хочешь популяцию или не хочешь? Как мы с тобой договаривались?»
Косте тоже хотелось принять участие в разговоре, суть которого он не очень понимал. Он поёрзал-поёрзал и потом выпалил:
– Пап, знаешь, что я видел? Я три раза видел женитьбу мух!
Папа кивнул.
– Ясное дело, все видели… Хотите заедем на водохранилище? Оно, правда, обмелело сильно, – предложил он.
– Нет-нет-нет! –