Глэсс единственной наследницей Визибла и всего нажитого ею имущества. Однако с позиций закона все оказалось не так просто – с учетом того, что Глэсс была несовершеннолетней иностранкой без какого-либо вида на жительство, к тому же ни слова не знавшей ни на одном языке, кроме родного английского.
Тереза взяла Глэсс под свое крыло, замолвив за нее слово перед начальством. Адвокат благоволил к самой Терезе и благодаря ее заботе проникся симпатией к Глэсс – таким образом, не без его влияния и связей определенные люди на определенных должностях закрыли на многое глаза, законодательство было истолковано несколько в ином ключе, нежели обычно, и посредством пары протекционных писем предписания тактично обошли. Глэсс разрешили остаться в стране – но это стало лишь первым шагом на долгом пути. Стелла практически не оставила никакой наличности – а именно в ней Глэсс нуждалась в первую очередь. О том, чтобы продать дом, вопрос даже не вставал – Визибл представлял собой не только наследство любимой сестры, но и единственную крышу над головой, которую она могла дать своей крошечной семье. Здесь ей вновь помогла Тереза. Связавшись с университетскими друзьями, она организовала Глэсс подработку в виде ведения объемной корреспонденции на английском и составления кратких содержаний статей из специализированных международных журналов.
За год до окончания обучения у Терезы скончался отец – много лет назад овдовевший профессор ботаники и единственный мало-мальски известный ученый, хоть и на пенсии, которого когда-либо породило это захолустье. Девушка в одночасье стала богатой, однако при этом лишилась собственного пристанища – поскольку жить в одиночестве в отцовском доме у нее не получалось, на каникулы она приезжала в Визибл и сидела со мной и Дианой, покуда Глэсс посещала языковые курсы для мигрантов, а затем пошла в вечернюю школу учиться на секретаря.
Нам, доверчивым, аки новорожденные щенята, к тому времени уже было по четыре года, и Тереза мгновенно завоевала наши сердца. Чтобы оправдать оказанное доверие, она разрушала детские зубы ежевечерним попкорном, и, забравшись под одеяло, мы таскали из потрескавшихся разноцветных тарелок клейкую сладость, пока Тереза читала нам сказки. Чаще всего она засыпала еще раньше нас, и тогда мы укрывали ее шерстяным пледом и засовывали ей в нос нераскрывшиеся зернышки. К нашей любви к Терезе примешивалась определенная доля священного трепета, страха перед рыжеволосой ведьмой из сказок, и она без труда могла нас запугать, обещая в следующий раз превратить в лягушек.
Защитив диплом, Тереза поступила на работу в адвокатскую контору. Проработав два года, она набралась достаточно опыта, чтобы открыть собственную в ближайшем городке чуть покрупнее того, где жила, – а адвокатской конторе, разумеется, нужен был секретарь. Расчет был идеальный. Мы с Дианой вскоре должны были пойти в школу, что давало Глэсс возможность работать на полставки. Чуть позже, когда мы стали достаточно самостоятельными, она перешла и