читала книгу, когда услышала, как скрипнула лестница под медленными тяжёлыми шагами. «Дети», как она по-прежнему называла Бланку и юношей, бегали очень быстро и о своём приближении заявляли шумом и спорами, слуги же появлялись неслышно, как мыши. Так что Эдита ничуть не удивилась, увидев на пороге классной комнаты графа.
Она, молча, встала и поклонилась. Граф ответил холодным кивком. Чуть подволакивая правую ногу – сказывалась старая рана – он пересёк комнату и сел за стол, который недавно занимала его дочь. Правда, мужчине пришлось сгорбиться и неловко поджать под себя ноги.
Эдита чуть слышно вздохнула. Как быстро летит время! Даже если не подходить к зеркалу, окружающие тебя люди не позволят о нём забыть. Когда она впервые увидела графа Дейла Варнса, это был обаятельный и сильный мужчина, с копной чёрных, как смоль, волос, с одинаковым успехом сражавшийся на дуэлях и сочинявший стихи для прекрасных дам.
Сейчас же перед ней сидел человек, лишь отдалённо напоминающий того красавца. В волосах появились серебряные нити, глаза ввалились, на лбу и возле губ пролегли глубокие морщины. Но, главное: изменился взгляд, став потухшим, неживым, словно Дейла ничего на свете больше не интересовало.
– Сегодня прекрасная погода, тепло и солнечно, – обронил граф, чтобы нарушить молчание.
Эдита согласно кивнула:
– Да, господин граф. Если вы хотели увидеть Бланку, то она гуляет в саду. Занятия уже закончены.
Мужчина повернулся к окну. Его лицо смягчилось, когда он заметил мелькнувшее среди деревьев белое платье дочери. Потом мужчина снова обратился к Эдите:
– Вообще-то, я пришёл поговорить с тобой, Эдита. Ты провела в этом доме двадцать лет, ты уже давно не гувернантка, ты – член нашей семьи.
– Благодарю вас, господин граф. Я просто выполняла свой долг. Я обещала Мейлин позаботиться о её дочери. Но вы ведь не это хотели обсудить?
– Ты, как всегда, проницательна, – усмехнулся граф. – Дело в том, что Бланке скоро исполнится восемнадцать лет. Думаю, её нечему больше учить.
По спине Эдиты пробежал холодок. Чтобы скрыть волнение, женщина начала переставлять перья в вазочке, находившейся на письменном столе. Немного помедлив, она ровным голосом сказала:
– Вот как. Вы правы, господин граф. Мне начинать собирать вещи?
– Конечно, нет, – Дейл резко поднялся и отошёл к окну, – вечно ты к словам цепляешься. Я хотел сказать, что моя дочь довольно взрослая, чтобы подумать о замужестве. Но тебя никто не выгоняет. За эти годы ты стала для Бланки кем-то вроде родной тётушки. Можешь жить в этом доме, сколько захочешь.
Эдита побарабанила пальцами по столу, краем глаза заметив, как поморщился граф. Ей тоже не нравились люди с дурными привычками, но себе она позволяла маленькие слабости.
Откинувшись на спинку стула, наставница Бланки думала о том, как много лет назад мечтала вырваться из поместья графа. И, вообще, из Растоши. Она скучала по родине, по близким, по маленьким уютным домикам, расположенным на берегу реки, по любимым