с работы, мама, – ответил Данилин. – Не беспокойся.
Он провел Смирнова и Еву в комнату сестры, плотно прикрыл дверь и вопросительно посмотрел на сыщика.
– При ней можешь говорить все, – сказал Всеслав.
– Говорить, собственно, нечего, – развел руками хозяин. – Алиса не звонила. Никаких вестей о ней нет.
– Мы тут посмотрим ее вещи. Дневника у нее нет?
Данилин пожал плечами:
– Я целыми днями на работе, мать болеет… в общем, не знаю я о сестре ничего, – вздохнул он. – Писать она не любит. А насчет дневника… ищите. Если с собой не забрала, то должен быть здесь. Вот ее шкаф, тумбочка, книжные полки…
Он махнул рукой и тяжело опустился на стул.
Комната девушки была в идеальном порядке: раскладной диван, тумбочка и шкаф, у окна – столик с компьютером, на стене – застекленные полки, глянцевый плакат с кадром из кинофильма «Жестокий романс» – Лариса и Паратов на пароходе, с цыганами, развлекаются. Над диваном висит красивая гитара ручной работы, на тумбочке – настольная лампа и потертая книжка Кэрролла «Приключения Алисы в Стране чудес».
Смирнову показалось, что он уже был в этой строгой, чистой комнате. Повинуясь первому импульсу, он шагнул к шкафу, раскрыл его – вещи аккуратно лежали на полках, висели на вешалках. Похоже, Алиса ничего не взяла с собой, кроме сумочки.
В тумбочке нашлась пара записных книжек и несколько тетрадей, которые сыщик забрал с собой. Шкатулка с недорогими украшениями стояла на столике, и Данилин подтвердил, что почти все на месте.
– Нет ее часов, золотых сережек и колечка, которое я подарил ей на восемнадцатилетие, – сказал Алексей Степанович. – Но это понятно. Она постоянно их носит.
В компьютере тоже ничего существенного не нашлось: игры, бухгалтерские программы, материалы для учебы – все. Никаких личных писем, заметок, набросков, никаких откровений. Альбом с фотографиями такой же, как у всех – детские снимки, школа, выпуск, студенческие вечеринки, пикники, экскурсии.
Всеслав выбрал несколько фото, где Алиса была вместе с долговязым молодым человеком, стриженым, с выразительными черными глазами.
– Это Глеб, – сердито сказал Данилин. – Убить мало паршивца!
Ева все время молчала, напряженно следила за действиями Смирнова, смущенно краснела. Ей казалось кощунством рыться в чужих вещах.
Хозяин квартиры искоса бросал на нее любопытные взгляды. Как бы он ни был расстроен, женщина, которую привел Всеслав, вызывала у него интерес. Она была красива той необъяснимой славянско-персидской красотой, издавна отличавшей русских княжон: огромные, чуть раскосые зеленовато-серые глаза, высокие скулы, пухлые губы и густые, вьющиеся колечками у висков русые волосы.
– Уже поздно, – сказал сыщик, закончив беглый осмотр комнаты. – Записные книжки и тетради я изучу дома. Если понадобится, приду опять.
– Да-да, конечно… – рассеянно кивнул Данилин.
Геннадий быстрой, деловой походкой вошел в зал, огляделся. Интерьер