волхвы волхвовать подле Колмова, на Гзени волхвуют, на Ярославовом дворе, подле Николы волхвуют, а к Колмову не идут».32
В следующем году33 новгородцы вызвали колмовского землевладельца к себе, в детинец на правёж. Согласно «Уставу Ярослава о мостах» каждая новгородская уличанская община должна мостить свою улицу. Когда Василий узнал о том, что ему одному гать мостить от городского вала до своего забора, он; показал кукиш посаднику, поклонился епископу и ушёл, ни с кем не попрощавшись.
Вот именно с тех пор, вернее с кукиша посаднику показанного, и началось противостояние города с Колмовом. Каждый новый посадник Новгородский клялся привести Колмово к покорности и дорогу от города до Колмова замостить за счёт колмовских отщепенцев. Однако все как-то не складывалось. Каждый новый посадник собирал ватагу и вёл на штурм колмовского тына, и каждый раз ватага возвращалась с разбитыми носами, а иногда и с поломанными руками. Силен оказался колмовский владелец. Силён и нахален.
Вот, при посадничестве Константина Моисеевича, когда тот с ватагой пришёл в Колмово городские порядки устанавливать, случилось и вовсе неприятная для всего посадничества новгородского история. Прадед Васькин тогда еще молод был и силу свою соизмерять не мог еще, в полной мере, поэтому для сохранения своего забора он вышел навстречу ватаге, которая нестройными рядами двигалась по гати к его воротам. Загнав их всех в зловонную болотину, он как-то не заметил, среди упитанных рож молодцов набранных из словенского и прусского концов, седую бороду посадника, чем обидел старика и всё новгородское посадничество.
На следующий день пришёл к нему чернец софийского дома и закрыл церковь. Месяц Васькин прадед делал вид, что это всё мелочи, однако через месяц босой, в мороз, пошёл к святой Софии архиепископу кланяться, епитимью получать и у старого посадника прощения просить за поругание уважения к сединам посадничьим. Через две недели вернулся он с покаяния в задумчивости, стал вести себя тише и скромнее, на Торгу лавку открыл, солью торговать начал, но при всяком удобном случае детям посадским синяк под глазом поставить старался. Но осторожно, что бы правёж епископа его обошел стороной.
Вот такие были предки у Василия Валентиновича из Колмова. И главное Беспаловыми их прозвали не зато, что пальцев на руке не было, а за то, что, когда Святой Варлаам в Хутыни бесов гонял Васькин дед, не пожалел своего дома. И, что бы бесы хутынские перелетевши Волхов, не укрылись в нём, спасаясь от слова Божьего, он по слову Варлаамову сжёг его. После этого прозвали его Василием, спалившим беса, отсюда пошло Бесспалый – то есть,– беса спаливший. Так гласило семейное придание.
Друг его – Алексей Раскорякин был происхождения тёмного, он появился в Новгороде, где-то в 6738 году от сотворения мира, в 1230 году от рождества Христова. Как гласят погодные записи софийского дома, был он слугою, архиепископа Спиридона из Царьграда привезенным. Хотя слугою он был странным, те же погодные записи как-то невнятно, глухо сообщают о не простом