дворе Марии Федоровны состоял на тайной службе некий Андрюша Холодов. Верный Нагим человек. Он являлся гонцом, через которого мы с Марией Федоровной вели переговоры. В тот проклятый день Андрюша находился во дворце. Его не должен был видеть никто, особенно люди Битяговского. Посему на улицу он почти не выходил, сидел в комнате, откуда был виден внутренний двор, своими глазами видел, как забился в припадке Дмитрий и к нему бросилась служанка. Никого из людей, обвиненных Нагими в убийстве, на тот момент во дворе не было. Только ребятня, что постоянно с ним играла, нянька, кормилица, постельница и поодаль стража Стрелецкого приказа. Как только Михаил Федорович повел толпу на растерзание Битяговского с сыном и племянником, Андрюшка понял, что оставаться во дворце – значит пропасть, забрал коня и ушел из Углича. На третий день он был у меня, отдохнул, все рассказал. Я его спрятал и оставил при себе.
– Это тот молодой человек, которого ты отпустил погулять по Москве?
– Да. Здесь его никто не знает.
– Ну и что было дальше?
– Вскоре верный человек сообщил мне, что в Новгороде тоже будет вестись следствие по подготовке побега Нагих из Углича. Я ждал этого. Наивно было думать, что под пытками Михаил Федорович и Григорий не укажут, что побег такой готовился и я в нем принимал самое активное участие. Так и вышло. Дело закрутилось в середине июня. Годунов считал это дело весьма серьезным, поэтому прислал ко мне тех же людей, что и в Углич. Встретил я князя Василия Ивановича Шуйского. До чего же скользок! Но вот улик против меня у него не было никаких. Мало ли что под пыткой наговорил Михаил Федорович. На дыбе скажешь все, что надо следствию. Естественно, я отказался от какого-либо участия в подготовке Нагих к побегу, заявил, что Мария Федоровна не обращалась ко мне за помощью. Для пущей убедительности пришлось мне подвести к подворью своих людей. Отряд у меня большой, подготовленный, хорошо вооруженный. Стрельцам не уступает.
– Так ведь теперь нельзя держать свои отряды.
– Это вам здесь. А мы должны выставлять войско для обороны города и пополнения государевой рати. Пробыли у меня московские гости недолго. Говорили с прислугой, допрашивали моих ближних людей. Ничего не нашли. Так ни с чем и вернулись на Москву. Шуйский прилюдно извинения мне принес. Дело закрыли.
– Это потому, что влияние у тебя большое не только в Новгороде, но и на Москве. Кого другого мигом подвесили бы на дыбу. Тебя Годунов тронуть не посмел, а это что означает?
– И что же?
– То, что злобу он к тебе затаил. Теперь в Новгороде за тобой его людишки присматривать будут.
– Его людишек мои в оборот возьмут. Но если Годунов заполучит трон и царскую власть, а к этому все и идет, то придется мне несладко.
– Это уж точно. И что делать будешь?
– Рано гадать, Иван Дмитриевич. На престоле царь Федор, еще в силе Романовы, чьи притязания на престол законны.
– Жди расправы и над Романовыми.
– Думаешь, Борис и на то решится?
– Он решится на все, дабы заполучить шапку Мономаха.
Дверь