Энди. У одного из Всадников, с большим кровоточащим шрамом на смуглом лице, в руке уже пылал синий огненный шар, а у другого, вернее другой, поскольку это была кривая старуха, волосы и плащ уже взвились в потоках ветра.
– Куда это мы собрались?! – ехидно спросил Перой, Всадник огня Ордена Онобуса и коротко рассмеялся. – Не торопитесь, можем вместе поужинать. Гертруда, что у нас будет на ужин?
– Если ты постараешься, то сочное жаркое, а если я, то хорошо взбитый коктейль Кровавая Эвелина Дрюс, – не менее ехидно ответила старуха, имя которой уже все позабыли, потому называли просто – Ветряная. И в этот момент они вмести опрокинули в сторону Энди и его крестной сильнейшие потоки ветра и огня. Но Дрюс было опытной волшебницей (и женщиной не робкого десятка) и, чувствуя ответственность за вверенного ей семилетнего ребенка, а в его лице – за все человечество, с помощью всего лишь одного заклинания – «Караминея» – отшвырнула врагов далеко за пределы дома, лишив последний, правда, его фасада.
– Скорее, нам надо спешить – они могут вернуться, да и дом в любой момент может рухнуть, – заметила Дрюс и быстро побежала к своей машине. Энди последовал за ней. Устроившись в ней – крестная за рулем, крестник на заднем сиденье, – они на предельной скорости, максимальной для старенького форда, рванули прочь из Лондона по направлению к школе.
– Ну-ка, открой окошко и посыпь своим волшебным невидимым порошком машину, чтобы Всадники Онобуса не напали на нас по дороге домой. Да, моя школа теперь станет твоим новым домом.
Глава 8. Трудное время
Как прошел предыдущий вечер, Энди помнил плохо. Единственное, что осталось в его сознании, так это приезд в школу волшебства мадам Дрюс, где дворецкий Кристофер препроводил его в одну из комнат ученического общежития.
Однако наутро, когда он уже проснулся, мальчик чувствовал какую-то легкую тяжесть – но не духовную, а вполне физическую. И это очень удивило Энди, припомнившего пережитое накануне. По опухшим векам и острой сухости кожи лица он быстро понял, как провел последние 12 часов. Скорее всего, думал Разум, улегшись в кровать, он еще около получаса проплакал, размышляя над участью родителей, потом, обессиленный от слез, уснул прекрасным детским сном, позволяющим каждому человеку окунуться в мир фантазии. Возможно, во сне он встретился со своими родителями – иначе откуда взялась эта непомерная душевная легкость, не позволяющая даже на пару минут окунуться в отчаяние или хоть мельком почувствовать грусть.
– Как ты себя чувствуешь, Энди? – интересовалась мадам Дрюс у Разума во время завтрака.
– Неплохо, но непонятно – одновременно и тяжело и легко, – неуверенно, сомневаясь и стесняясь своих слов пробормотал Разум, уплетая за обе щеки теплую овсяную кашу, крекеры и запивая все это грейпфрутовым соком.
– Это нормально, не переживай. Вот увидишь, все образуется, – как бы в забытьи сказала Эвелина, сама не понимая смысла своих слов. С одной стороны, она была рада,