потому вместе с остальными оказались на уборке трассы за городом. Вскоре здесь должен проехать глава государства, поэтому дорожное полотно уже блестело, к листьям на деревьях полдня присматривалась придирчивая комиссия: достаточно ли крепко висят для начала сентября, не надо ли подкрасить в более зеленый? Решили, что достаточно убраться вдоль трассы и скосить траву по обочинам, и комиссия отбыла в город – закрывать ветхие постройки заборами и украшать клумбы выращенными в оранжерее цветами.
– Если это кошка, то с подозрительно широким шагом. – Мирон стоял на своем. – Это о-очень большая кошка.
– Кошки умеют прыгать, – оскалился Аскер во все тридцать два крупных зуба.
– Почему не видно прыжков? – не сдавался Мирон. – И странные у нее прыжки – зигзагом, то влево, то вправо, как шаги у человека, только без человека.
Он выразил вслух мысли Ника. Выходит, интуиция права, не привиделось.
– Наверное, это пьяная кошка. – От нехорошего холодка Ника понесло в юмор. Ничего другого не оставалось.
– Хочешь сказать – ее шатает? – Мирон с сомнением прикусил губу.
Аскер перенял шутливый тон Ника:
– Если кошка двигается с секретного объекта, то чтобы не быть подстреленной, она должна как минимум уметь ползать по-пластунски.
Ник поддержал:
– Кошка с секретного объекта может выглядеть как змея и передвигаться соответственно. Откуда ты знаешь, во что там превращают кошек?
Далекое движение прекратилось так же внезапно, как началось.
Участок дороги, порученный университету, уже лоснился бритыми обочинами, чернели в ожидании грузовика мешки с мусором, образуя похожие на ежевику-мутанта пузатые горки. Сквозь эти горки и свежие копны к спрятанным в лесу госсекретам пробирался асфальтовый змей, его голова заглядывала в дебри за хлипкой оградой первого периметра, а хвост терялся в далеком отсюда городе. Полчаса езды – или три часа хода – и можно оказаться дома, за любимым компьютером или на диване с книжкой в руке.
Вместо родных стен глаза видели довольного жизнью соперника, а уши слышали с этой минуты ненавистное:
– Оу аай билии-ив ин е-эстудэ-э-эй…
Большинство студентов и, что намного обиднее, студенток продолжало глазеть на фиглярство местного заводилы. Мирон вновь орудовал косой с усердием палача: остаткам травы головы сносило по самые щиколотки.
– Побил бы, да зубы жалко? – съехидничал Аскер.
Ник покачал головой: нехорошо насмехаться над товарищем, особенно так плоско, затерто и по поводу, по которому тот не сегодня-завтра может посмеяться над тобой. Для Аскера, низенького и щуплого, по-своему это было очень актуально.
– Я мог бы ответить разными способами, как логично-непечатными, так и сугубо иррациональными, – сдержанно выдал Мирон, – но предпочту закрыть тему ключевым вопросом математики: не все ли равно?
Ник с облегчением выдохнул: