пьяный? Я могу теперь на тебя подать в суд. Скажу, домогалась. Буду знаменитым. Затвичу с хэжтегом «ми ту».
– В жопу иди.
– А зачем голая?
– А что мне лежать рядом одетой? Да и как бы… Я твои запасики порыла, в общем, устроила сама себе неплохую ночь. Я б даже сказала, одну из лучших в жизни, – произнесла подруга и усмехнулась, – Мы с Жаном хорошо поладили.
–С кем блин?!
Кристина взяла с кровати мощный светло-розовый дилдак и потрясла им перед моим носом.
– Знакомься, это Жан.
– Фу, гадость. Разве ж могут эти резиновые поделки заменить настоящего мужчину? Из плоти и крови? – деланно чинно спросил я, – А как же чувства? Как же любовь?
– В жопу иди, – повторила моя подруга.
Мечта детства: вот так сидеть рядом с девушкой, почти твоей, голенькой, красивенькой. Но вот в жизни оно как-то получается только с жуткого перепою и с осколками стекла в жопе.
– Я тебя там…Ничего, не обидел ничем? – интересуюсь искренне и с волнением.
– Да все нормально, не бери в голову. Говорю же, бывало и хуже. В том числе с тобой, – ответила Кристина. Ответила не без грустной нотки.
– Педикюрчик новый?
Она хмыкнула и поиграла своими пальчиками. Красивыми, ухоженными, очень милыми. Но греческими. Причем вот и указательный длиннющий, и безымянный с большим на одном уровне. Так еще и плоскостопная, узкая и без расширения к носку. Я что только в себе не продумывал, как только себя не гипнотизировал, чтобы пробудить любовь к ее лапонькам! Но нет, все мое естество отвергало их и ничем я не мог себе помочь. А жизнь продолжала хохотать над вашим покорным слугой: Карина…пардон, Кристина была той редкой жемчужинкой, которой нравились мои закидоны, которая была лишена напускных всех этих отвращений, ханжеских движений носиком, этих кривляний, набивания себе цены так свойственных женщинам. У нее имелся легкий характер, добрый, отзывчивый, как вы поняли, наверное. Редкая девушка в наши культивирующие женщин времена полетит на другой конец города к своему прибабашенному, пьяному дружку. А она вон сидит, с родинками на спине, с длинными, шатеновыми, мягкими волосами, вздернутым носиком, губками пухленькими. Грудь у нее маленькая, с большими коричневыми пятнами сосков. Имелся крохотный животик. Но не подумайте, будто я считал ее некрасивой или непривлекательной! Черт побери, у меня вызывали отторжение только ножки ее. Имей она ну хотя бы римский тип,– ну хотя бы римский, чтоб меня так!– я б может и женился бы. И каждый день боготворил.
Ладно, вру, не женился бы. Пара слов о браке: он не крут. Институт брака – это высушенный колодец, в который мужчины зачем-то по своей воле залезают и обрезают веревку, по которой залезли. А далее ждут, когда женщина время от времени будет кидать им еду и питье. Женатые люди какие-то конченые, уж пардон за прямоту, друзья. Не зря классик говорил, что женятся люди, когда уже деваться некуда. Конечно, тут девушки тоже не согласятся. Но их-то я понять могу, брак – это золотое подспорье для женщины, ее билет в благополучие, в возможность не работать или выгребать выгоду для себя из всего и вся. Да-да, не надо мне тут сейчас