и яйца даже научились делать из ничего, зачем им чудо, если они сами такое умеют?! Дар прозорливости? На это больше цыганам поверят…, или вон…, говорят развелось каких-то волхвов, как-то тятя их называл странным словом, что-то с гаданием связанное, все к ним прутся, будто без Бога можно, что-то знать. Вот дар молитвы, что бы попросил чего и вот тебе… Но этого отченька наказывал сторониться, потом что за этот дар спрос у Бога большой будет…, тут вот дар есть, а куда ты его употребишь? О людях то и о живых и усопших и так молитовки читаю – жаль всех, страшно за души и их и свою, сгинем ведь все скопом, а ведь какую Жертву за нас Христос принес! Надысь, надысь…, какая-то была мыслишка. О здоровье я думал тогда, а вот что именно не помню… А ведь и то верно! почему одним Господь дает это самое здоровье, когда ни того даже не заслуживают, а другие, которым здоровым быть очень важно, что бы много чего хорошего делать, одни болезни попускаются? Ну что тут сделаешь? Если только у одного взять, и другому отдать. А как при этом узнать, кто богоугодное делает, а кто Его гневит одним своим существованием? Вот и думай…, что сказать – Нет на это ответа и дело с концом! А вот как это блаженные и все знали, и всем помогали, предсказывали, указывали и малым и царственным, и боялись их, и гнали, а все одно за благодатью к ним! А может вымолить у Бога дар изгонять бесов? Да неее… В себе чисто сделать! Вона сколько отец Олег наговорил – зайдешь в эту пещерку и твои е гадости на тебя и набросятся, пожрут и сгинешь сам от себя, а ведь ничего в себе плохого не знаю. Глупость только, да леность! А ведь и того достаточно! И что думать. Может быть у игумена спросить? Так он первее вопросы то задавать начнет, да и ни с руки мне о таком, подумает еще, что затщеславился…, ишь, о дарах Господних возмечтал, а самому в пору в навозе коровьем копаться.
Так бы и ушел верст на пять, если бы не нагрузил на себя ворох больше себя и почувствовал его тяжесть, а поняв, что хватит, подался Иона философствующий в свою нищую келейку, а как уже близок был, так решил просто просить благословить на хоть какую-то живность, ну хоть козу или кота, на худой конец. Молока с последнего не будет, но хоть кто-то хоть встретит. Только подумал о коте, как вспомнил о хорьке. Да как не вспомнить, когда, что ни утро, так тот на лавке Евменьевой восседает, своего куска ждет.
«Нет. Не нужно тебе козы – куда же я буду молоко то девать в пост, да и козу то одну нельзя, вредно ей, значит, двух нужно для их комфорту. Да и молока не будет без козла, а это уже трое…, Бог мой, буди милостив мне грешному! Куда ж козлят то девать, если понародятся… Нет, хорь есть и довольно. Он ведь мне много дней скрасил, вонючий правда, зато свой…».
Только развел костерок у входа, где по старой привычке, еще Евмением заведенной, очажок небольшой был, только водичка в котелке волноваться начала, как послышались звуки до селе здесь не бывавшие. Прислушался отшельник и вспомнил, что большие машины,