если он латентный гомосексуалист, то Маша, симметрично, может быть такой же женщиной. Слово «лесбиянка» употреблять было неприятно.
На обед были щи из свежей капусты, потом чай с сыром, колбасой и свежим крыжовенным вареньем.
Вечером Попов поцеловал Попову и сказал, что сегодня ляжет на веранде, потому что пришла одна идея, которую нужно обдумать.
– Думай-думай, математик, – поцеловала его жена и ушла спать в дом.
Домой
Поповы ехали по шоссе и сосали сушки. То есть возвращались домой. Отпуск кончился, осень наступала и золотила деревья по обочинам. Багажник был забит банками с крыжовенным вареньем, маринованными помидорами и огурцами, ведёрком засоленных волнушек, всякими другими банками и баночками. Чтобы они не звенели и не дай бог не разбились, напихали всяческое – тренировочные штаны Попова, дачный свитер, дачное бельё, старые выпуски «Нового мира».
– Маша, прихлопни комара, достал, всё укусить хочет, – сказал Попов, не отрываясь от заднего зеркала, в котором надоедливо висел прицепившийся «мерседес».
Маша полазала по салону, но комара не поймала.
– Миша, да никак. Остановись, заодно облегчимся.
Попов помигал и съехал на обочину.
– Мальчики – направо, девочки – налево, – и углубился в кусты. «Мерседес» ускорился и скрылся за поворотом. Поповы вернулись в машину и решили перекусить.
– Миш, а как ты относишься к Струнной гипотезе вселенной?
– Не, мне больше Инерционная, Хаббловская нравится. А ты почему шкурку с колбасы не счистила?
– А представь эти нити, состоящие из неведомых частиц, которые образуют клубки, петли и скопления, а потом панспермия…
– Панспермия, искусственное осеменение – так ты далеко зайдёшь. Давай лучше двигаться, а то на кольцевой застрянем.
И Поповы поехали дальше, сосали сушки до самого дома, потом открыли задохнувшуюся квартиру и долго носили банки из багажника. Приближалась зима, а завтра надо было на работу, хоть и не с самого утра – всё-таки в Академии было либерально.
Шестой подъезд
I. Поповы
Осень
Потом испортилась погода, затемнело, похолодало. Квартира была сырая после лета, а батареи ещё не включили. Попова вернулась с работы, где анализировала открытые экзопланеты системы Кеплер-27 – слава богу, весь день было электричество и работал интернет. Не скидывая плаща, включила все конфорки на плите, на ближнюю поставила разогреваться вчерашний гороховый суп. «Неужто правда, что вокруг WASP12-B вертится экзолуна?» – подумала, споласкивая недомытые тарелки.
Тут как раз зашевелилось в замке, и пришёл Попов, поцеловал, снимая плащ, сказал, раздувая ноздри, «вкусно-вкусно, ура!», пописал и бросился в кабинет включать компьютер.
– Эй, ты куда, суп горячий – остынет.
– Ну Макс, ну Концевич, разобрался, жук, в инвариантах узлов! Ну молодец, ну Пушкин, ну Жуковский!
– А у вас тоже интернет заработал? Это чего случилось-то? – спросила Попова.
– Да теперь суперструны