Валерий Тимофеев

БорисЪ


Скачать книгу

давно про все наперед догадался – вчерась еще лупсовал меня, душу вытряхал, по живому калечил. А ноне вот улыбнулся открыто да ласковое слово пробросил – ты не надсажайся, – я и с охоткою забыл про все нехорошее, и впал в его простоватые объятия.

      Кто я после всего этого в его глазах?

      Выше его или ниже?

      С его стороны точно уж – ниже.

      Теперь пришел и услужливый Пахом – переводить меня Ургеничусу.

      – Домой хочешь? – спросил участливо и даже улыбнулся на свой лад.

      – Домой, – закивал я так, что чуть голову себе не отмотал.

      – А чем же ему у нас плохо? – спросил Ургеничус у Пахома.

      – Да, чем же тебе у нас плохо? – весело перевел Пахом, запамятовав, что у меня только язык нерабочий, а ухи все еще на месте и в полном здравии.

      Я завэкал, помогая себе руками, но им мои помыслы донести не смог.

      – Рожей не вышли, – по-своему перевел мои потуги Пахом.

      Я приблизился к нему, поднял к его лицу обе руки, пытаясь вдолбить, что он неправильно меня понял. Показывал знаками, мол, бумагу давайте, я вам на бумаге напишу. Но не успел ничего растолковать.

      Под левое подреберье вонзился огромный кулак Молотобойца. Увлекшись объяснениями с Пахомом, я совсем потерял из виду Ургеничуса и, само собой, пропустил момент его замаха.

      Мои ботинки оторвало от пола и, когда я уже коснулся носками спасительного пола, новый удар согнул меня надвое.

      – Рожей, вишь ли, мы ему не вышли, – сплюнул Пахом и пошел неторопко вон, напевая противным голосом угрюмую песню.

      А не для чиво нам во чужи люди торопиться,

      И-и-и жить у матушки с батькой харашшо.

      А Молотобоец включил паровую машину на полный ход и колошматил меня молча и равнодушно.

      Я упал на пол.

      Он сильными руками выдернул меня из пальто, бросил животом на стол и выбивал из меня, как пыль из половиков, еще теплившееся сознание.

      Пока я не улетел в страну густого непроглядного тумана.

      Глава 3 Шагреневая кожа

      1

      Этим вечером Ургеничус выбил из меня последнюю веру в себя.

      Теперь я знал – взывать к здравому смыслу в этих стенах бесполезно.

      Бабушка моя в церкви стоит на коленях и просит Бога об одном, об другом. То хворь какую убрать просит, то урожая просит. Как ни придем – у нее всегда просьба найдется – то пятое, то десятое.

      Я и спрашиваю:

      – И что, дает?

      – Кто?

      – Ну, Бог этот твой, просишь у него каждый раз чего-ни то, а вот хоть раз он исполнил просьбу твою, сделал по-твоему?

      Она долго шла и молчала, только губами мелко шамкала, слова нужные подбирая.

      – Бог надежду дает и жизнь упрощает. Выросло – я и знаю – Бог дал. Не выросло – то ж знаю – Бог не дал. И вопросов у меня меньше, и злобы нет. На него ж не посердишься. Он вона как высоко сидит. Да и людев у его сколь по всей земле раскидано? Али хватит сил каждому его блажь выполнять? Но,