тем снова рассмеялся.
– Надо было предупредить, что снимаете. Я бы состроил умное лицо.
Чтобы проиллюстрировать свои слова, он смешно скосил к носу светло– карие глаза.
Сонечка невольно прыснула и махнула рукой:
– Да ну вас. Мне сейчас не до шуток.
Поправив на плече дамскую сумочку с самым ценным – документами и деньгами, она подумала: «Даже если этот тип смоется с моим чемоданом, я не сильно расстроюсь. Похоже, в этой сибирской дыре столичный гардероб мне не пригодится».
Приблизившись робкими шагами к пристройке слева от фасада, Соня поднялась на невысокое крыльцо и, тревожно затаив дыхание, постучала.
Послышались громкие, энергичные шаги. «Ого! А прабабка– то огурцом! – мелькнуло в голове. – Ишь, как бодро топочет». Дверь распахнулась. На пороге стояла… молодая девушка, почти девчонка. На простецком личике выделялись большие серые глаза, отвлекая внимание от чуть вздернутого остренького носика и бледных тонких губ. Ее длинные светлые волосы были заплетены в небрежную косу, перекинутую на грудь, на тощем тельце болтался затрапезный халат, надетый поверх джинсов и майки, в руке красовался веник.
– Зрассьте, вам кого? – удивленно спросила девчонка.
– Харитонову Евдокию Васильевну.
– А– а– а, баб Дусю! Она в огороде. Щас я ее позову. Да вы входите, не стойте у порога.
Она отступила назад и направилась в дом. Соня шагнула внутрь. Здесь пахло какими– то травами. На деревянном крашеном полу во всю длину сеней лежала чистая домотканая дорожка.
– Идемте в избу, – приглашая, поманила рукой девчонка. – Я как раз уборку закончила. – Зайдя в комнату, она нырнула с веником за большую русскую печь, стоящую справа от входа, вынырнула уже без веника и махнула рукой на лавку у стены: – Подождите тут. А я – за баб Дусей.
Пока ее не было, Соня огляделась по сторонам. В доме, похоже, имелось всего две комнаты. В той, где она сейчас сидела, казалось, последние лет двести ничего не менялось: тяжелые лавки вдоль стен, над ними – полки с какими– то крынками и горшками, в углу – стол, над ним – тоже полка, занавешенная вышитым полотенцем. Иконы там, что ли? А печка – это вообще атас! Двадцать первый век на дворе!
Входная дверь хлопнула, в сенях раздались голоса, и в комнату вслед за девчонкой вошла высокая тощая старуха с прямой спиной и непроницаемым, как у индейца, морщинистым лицом. Наряд ее составляли какой– то темный подпоясанный балахон в мелкий цветочек и белый платок, повязанный по– крестьянски.
Она тяжелыми шагами протопала к висящему на стене рукомойнику дедовского образца, не спеша помыла руки, вытерла их висящим рядом с рукомойником полотенцем и лишь потом по– орлиному взглянула на Соню. – Хто тут по меня пришедши? Ефто ты? Делом пришла, ли чо?
– Здравствуйте! – Вскочила с лавки гостья. – Евдокия Васильевна, я Соня, ваша правнучка. Я к вам в гости приехала… – Она не успела договорить, потому что старуха, неожиданно утратив спокойствие вождя ирокезов, изменилась в лице: глаза ее вспыхнули