у них не срослось, и им пришлось начать вторжение раньше срока. Может, их прежние носители вымирать начали… Не знаю. А мы для них, как бы сказать поточнее… Батарейки. Здоровье, устойчивость к повреждениям, удивительная способность к регенерации, которую дает человеку паразит, это все, я думаю, ненадолго. Это просто чтобы данная особь хомо сапиенс успела оставить и вырастить потомство. А на самом деле молодого человека паразит сожрет лет за тридцать. А старого… Стариков они пока что используют, чтобы убеждать молодых. Им прекрасно известно, какая у нас тут иерархия. Когда старики выполнят свою задачу, их либо быстро выпьют до дна и выкинут, либо выкинут сразу…»
Леонов был ценным стариком и понимал это.
Вдобавок ему с чисто профессиональной точки зрения интересно было посмотреть, «чем все это кончится». Человеческую личность друг не стирал, не подминал под себя, он контролировал ее строго косвенно и без кнута, одним пряником. Можно было принять друга и остаться собой. Ну, почти собой. Критически оценивать реальность ты уже не смог бы. Она бы тебе для этого слишком нравилась.
Человеческую массу друзья контролировали тоже пряниками – до поры до времени. Когда власти обратились к «дорогим россиянам» и представили им друзей, да не просто как друзей, а как спасителей России, страна натурально впала в ступор. Сбылась вековая мечта человечества, мы встретили братьев по разуму, бла-бла-бла…
Но когда минутой позже объявили: землю – крестьянам, фабрики – рабочим, малому бизнесу зеленая улица, и каждому гражданину – пожизненная нефтяная рента… Настоящий социализм, только без большевиков… И тебе, вот тебе лично – здоровье, долголетие, сила… И никакой больше коррупции: ведь каждый «новый человек» видит своего собрата насквозь и чуть ли не мыслями с ним обменивается. И никакой преступности, ведь все «новые» – братья и сестры. И никаких больше войн. А еще мы научим вас летать в космос. Если захотите, конечно…
Страна раскололась буквально за день. Половина россиян была готова принять такие блага хоть от черта лысого. Половина, напротив, хоть от черта лысого, только не от подозрительно добреньких инопланетян.
Никто в лагере не знал, как далеко и глубоко зашел раскол: контингент успел увидеть только начало процесса и стал «контингентом». Гуляев то ли ждал, то ли подсознательно хотел гражданской войны. Леонов считал такую возможность маловероятной. Бергман, специалист по рекламе, сказал, что «у нас дураков под девяносто процентов, но было бы ошибкой путать дураков с идиотами», и этой туманной фразой ограничился. В качестве поощрения лагерникам давали раз в неделю полчаса посмотреть телевизор, но с экрана лилась такая сладкая патока, что тошнило даже самых измученных и готовых вот-вот сдаться.
Понятно было, что идет интенсивная промывка мозгов. Значит, осталось еще кого соблазнять и уговаривать.
И никто не мог даже предположить, что творится в остальном мире. Репортаж о трогательной, чуть ли не с братскими