копьё, но Перо, ловко крутанув коня, оказался у него за спиной. Охранник удивлённо воззрился на острие шпаги, вышедшее из груди на дюйм, полюбовался рубиновыми каплями, бесславно сражавшимися с земным притяжением, и умер, не дождавшись результатов стычки.
Португалец скончался самостоятельно. Несчастный бросился с оголённым кинжалом на обидчика, но по неосторожности оказался так неловок, что напоролся на окровавленную шпагу.
Шею не в меру ретивого еврея украшала цепочка, скромный дар благочестивой супруги. Впрочем, в кошеле обнаружилось с десяток реалов, всего этого вполне хватало на первое время. «Весьма недурно» – подумал Перо, присоединяя королевского сборщика налогов к длинному списку освобождённых тем же образом истцов. В список входили: безымяный секуляризатор орденских земель, за ним некий знатный боснийский мусульманин, какая-то многочисленная община богомилов, отрицавшая частную собственность и благополучно её лишившаяся, взбунтовавшееся стадо крестьян, спаливших поместье своего господина, но на беду повстречавшее маневрирующего против турецких воинов рыцаря – сильно проредившего и ряды бунтарей и ряды турок. Список полагалось продолжить десятком-другим обманутых женщин, но и упомянутого вполне доставало, чтобы понять, отчего скромный дворянин из Боснии оказался в величественной испанской империи, над чьей гористой территорией никогда надолго не заходило солнце.
Глава 9. Конкиста – Тонто, один из них
Величественая картина гор со сверкающими на солнце вершинами казалась холстом живописца. Двигатель гудел ровно, джип без напряжения взбирался выше и выше. Вскоре миновали андские туманы. За ними открылись просторы высокогорных равнин. В первозданности воздуха зрение обострилось, и можно было рассмотреть ближайшие, изнурённые штормовыми дождями, вершины. Скопище облаков всевозможно тёмных оттенков придавало ландшафту мистичность.
Альберто выключил кондиционер и открыл окна. Настала пора привыкать – в Параноесе придётся провести долгие месяцы. Чуть погодя показались заросли гинкго билоба, профессор Пинто оживился.
– Вот они, наши союзники, – констатировал Хайме, – между прочим, потомки древних папоротников.
Альберто согласно кивнул:
– Я пробовал цветочный настой ещё в студентах, заметно активизирует память.
Джип затормозил под зданием местной больницы. Трёхэтажной, жалкой на вид, но единственной в округе и поэтому вечно переполненной. Здесь ничего не изменилось. Кое-где в глубине парка блуждали поражённые недугом страдальцы. Здесь всегда всё неизменно. Но даже профессора Пинто, видавшего виды доктора, устрашил воистину голливудский бред. Представилось: вокруг густо и бестолково слонялись «тонто» – так в городке величали горемык, разбитых болезнью Альцгеймера. И, как по команде, они, словно враз учуяв здорового человека, повернулись, протянули руки и, монотонно подвывая, медленно двинулись к нему. Лицо его оставалось бесстрастным. Чему