усмехнулся Скотт. – Поэтому ты и вернулся.
– Я бы предпочел остаться там. В Нью-Йорке правительство держало нас за дураков. В Бостоне полиция готова была нас пристрелить. Нас даже в Чикаго не пустили. Стоит ли удивляться, что мы подались в Испанию, тем более когда там такая заварушка с немцами.
– Ты же знаешь, Штатам сейчас не до чужой войны, – заметил Бенчли.
– И прежде всего потому, что у страны на это нет денег, – пояснил Скотт.
– Рано или поздно им все равно придется ввязаться, – покачал головой Эрнест. – И тогда заплатить придется дороже.
– Согласен, – сказал Скотт. – Но, по-моему, правительство предпочитает оставить драку Советам.
– В Нью-Йорке и Голливуде с этим не согласны, – добавил Бенчли.
– Конечно не согласны. А вдруг Советы всю страну возьмут под контроль! – произнес Скотт.
– Это точно, – кивнул Эрнест. – Никто не хочет ставить не на ту лошадку.
– А это не та? – спросил Бенчли.
– Лошадка-то та, только времена не те, – ответил Эрнест.
– Неужели для того, чтобы стать антифашистом, нужны какие-то особые времена? – возмутился Бенчли.
– Непростой вопрос, – ответил Эрнест. – Можно лишь надеяться, что, если жертв будет много, люди наконец опомнятся.
Скотт посмотрел на Бенчли: тот сидел со скрещенными на груди руками и кусал губу. Понять, уловил ли он смысл сказанного Эрнестом, было невозможно.
– К весне все будет кончено, с нами или без нас. А потом наступит очередь кого-то другого, – пояснил Эрнест.
– Австрии, – сказал Скотт.
– Верно мыслишь, – кивнул Эрнест.
– Спасибо.
– Потому я тебя и позвал. Кстати, слышал, «Метро» заказала тебе «Трех товарищей»?
Почему-то Скотта не обрадовала осведомленность Эрнеста. Не исключено, что он был знаком с Эдди Кнофом или Эдди обсуждал это с другими продюсерами… Кто знает, может, слух о работе Скотта над сценарием давно разлетелся по всему Голливуду, и только он, как несмышленый щенок, узнал обо всем последний.
– Вопрос еще не решен.
– Если будешь над ними работать, сделай одолжение, не забудь об Испании.
– Не забуду.
– Знаешь, какой фильм Гитлер запретил первым?
– «На Западном фронте без перемен»? – сказал Скотт, поняв ход мысли Эрнеста.
– Тебе будут вставлять палки в колеса или просто не дадут хода работе, – предупредил Эрнест. – В немецком консульстве есть атташе по фамилии Райнеке, без него к иностранным прокатчикам ничего не попадает. Он без преувеличения цензор для всей Европы.
– А разве последнее слово не за студиями? – Уже произнося это, Скотт понял, как наивны его слова. Как и все, кто властвует благодаря деньгам и ради них, студийные боссы виртуозно умели подстраиваться, если им наступали на хвост.
– На окончательном монтаже всегда присутствует Тальберг, – напомнил Бенчли.
– Ну, ты же умеешь обиходить монтажеров, – сказал Эрнест. – У тебя талант превращать серьезные вещи в безделицы, не то что у меня. Даже