что Вовка, одетый в надеваемую через голову тёплую курточку с капюшоном, смешно называвшуюся «анорак», и вязаную шапочку под капюшоном, обвязанным шарфом.
Гудел разными голосами мотор, через маленькие застеклённые окошки в тенте прорывались лучики солнечного света, выхватывая из тени легкие завитки тонкой пыли, казавшиеся то синими, то серыми, то золотыми. Пахло бензином, резиной, творогом, влажной тканью, еще чем-то непонятным, и все эти запахи, постепенно замещавшие паровозный запах, были свежими и приятными. Открытый проём над задним бортом был похож на экран, на котором невидимый киномеханик показывал редкий цветной фильм – бегущую дорогу, деревья, ярко – белые домики с соломенными крышами, стариков, греющихся на солнышке на лавочках у плетня, суетливых кур на обочине, собак, с весёлым лаем догоняющих машину и много чего ещё интересного. Когда мать склонялась к нему и говорила, что вот, уже скоро приедем, Вовка расстраивался. Ему не хотелось скоро.
Такси тормознуло у бабушкиной хаты, съехав с грунтовки на обочину, заросшую бурой прошлогодней травой, куда семейство и спустилось по стремяночке. Тётки опустили сверху сумки, здоровенный чемодан, имевший, словно корабль, собственное имя – «Большая Германия» и замахали на прощанье руками. Заскрежетала первая передача, машина дёрнулась и продолжила свой путь. Приехали.
Вовка увидел маленький домик, покрытый новой зелёной железной крышей, с двумя крошечными окошками, выбеленными мелом неровными и оттого живописными стенами и застеклённой дощатой верандой сбоку, окрашенной в голубой цвет. Перед верандой росло раскидистое дерево, в виду отсутствия листвы, непонятной породы. Под деревом примостилась лавка, состоявшая из двух корявых столбиков, вкопанных в землю, и прилаженной к ним сверху широкой доски. Домик казался игрушечным и Вовке понравился.
Весь порядок располагался выше проходившей вдоль него дороги, метрах в двадцати от неё и, чтобы подойти к дому, надо было подняться по склону небольшой горки. Никакого забора, отделявшего двор от улицы, не было, и по натоптанной в траве тропинке все прошли к закрытой деревянной двери в веранде. Рядом с дверью имелась ещё одна лавочка, поставленная так, чтобы к стене веранды можно было прислониться спиной. В скобах щеколды, предназначенных для навесного замка, торчала освобождённая от коры палочка, долженствующая обозначить отсутствие в доме хозяев. Матушка решительно выдернула палочку, положила её на лавку, откинула щеколду и распахнула дверь, пропуская детей вперёд, в тесный тамбур с двумя, никак не запертыми дверями, одна из которых была обита дерматином по чему-то мягкому. Через эту дверь вошли в горницу, длинную просторную комнату метров в восемнадцать, с белым потолком и стенами, и полом из выскобленных некрашеных досок. Весь дальний внутренний угол занимала большая, белая же печь с широким сводчатым устьем, закрытым железной заслонкой. На узком