богу, не трясина!
Разбрызгивая грязь, Уильям пошел к коню, по пути подняв спальный мешок. Накинул его на голову коню, закрыв животному глаза. Так поступают, если скотина боится выходить из горящего сарая, – этому его научил отец, когда от удара молнии загорелся сарай на плантации «Гора Джосайи». Как ни странно, помогло – конь мотал головой, но бить ногами перестал. Бормоча что-то успокаивающее, Уильям взнуздал его. Конь фыркнул, обдав хозяина брызгами, однако, похоже, утихомирился. Вскинул голову – грязная вода потекла по его шее на грудь – и, сделав усилие, рывком поднялся.
Уильям радостно взялся за поводья.
– Правильно, давай выбираться отсюда, – почти беззвучно сказал он.
Не обращая на него внимания, конь внезапно повернул голову в другую сторону.
– Что…
Конь раздул ноздри, громко всхрапнул и прянул в сторону, вырвав поводья из рук Уильяма и снова уронив его в грязь.
– Ах ты, скотина! Какого черта…
Уильям резко замолчал, скорчившись в грязи, – в двух шагах от него пронеслось что-то длинное и невероятно быстрое. И большое. Через мгновенье существо исчезло, молча преследуя спотыкающегося коня, чье испуганное ржание затихало вдалеке под хруст веток и звяканье сбруи.
Уильям нервно сглотнул. Говорят, они охотятся вместе, парами, – пумы.
Шею сзади кольнуло, и он как можно осторожнее повернул голову, боясь лишний раз шевельнуться и привлечь внимание того, кто мог таиться в тени эвкалиптов и кустарников. Но вокруг было тихо, лишь барабанили по земле капли дождя.
С другой стороны поляны взлетела белая цапля; у Уильяма чуть сердце от страха не остановилось. Он замер, затаив дыхание и прислушиваясь. Ничего не происходило; вздохнув, он встал. Сочащиеся водой полы пальто прилипли к бедрам. Ноги облепила грязь вперемешку с мелкой травой, вода накрыла носы сапог. Уильям не тонул, однако двинуться с места не мог. Пришлось вставать в грязь ногами в одних лишь носках, выдергивать сапоги и нести их в руках.
Дойдя до благословенного гнилого бревна, Уильям сел, вытряхнул воду из сапог и обулся, мрачно размышляя о происходящем.
Он потерялся в болоте, поглотившем невесть сколько людей, как индейцев, так и белых. Без коня, еды, огня и укрытия – нельзя же назвать укрытием хлипкий армейский мешок из парусины с отверстием, через которое его нужно набивать сухой травой. В карманах хранились складной нож, свинцовый карандаш, промокший бутерброд с сыром, грязный платок, несколько монет, часы и книга – тоже, скорее всего, промокшая. Впрочем, вскоре выяснилось, что часы остановились, а книга пропала. Уильям громко выругался.
Полегчало, и он выругался еще раз. Дождь лил как из ведра, хотя Уильяму было уже все равно. Кажется, даже вошь, обитавшая в его штанах, обнаружила, что ее угодья затопило, и ушла искать дом посуше.
Бормоча проклятия, он обмотал голову парусиновым мешком и, почесываясь, похромал в направлении, в котором ускакал его конь.
Коня он не