мгновенно затонули. А на земле мы страдали из-за раскисших от грязи дорог и полчищ хищных насекомых.
Со времени моего возвращения мы не сделали почти ничего полезного, зато строили много планов. Изнывая от безделья на мероприятиях, – ты назвал бы их «приемами», хотя девушки в Нью-Йорке совершенно не умеют танцевать, – я вызывался развозить депеши, что послужило мне отдушиной.
Вчера я получил приказ вернуться в Канаду и присоединиться к штабу генерала Бергойна. Правильно ли я понял, отец, что это дело рук твоего итальянского помощника? Если так, то спасибо.
Я снова встретил капитана Ричардсона – он приходил ко мне домой прошлой ночью. Мы не виделись почти год, так что я немало удивился. Он не интересовался нашей поездкой в Квебек – эта информация, к сожалению, уже не является тайной, а когда я спросил его насчет Рэндолла-Айзекса, он лишь покачал головой и сказал, что ничего не знает.
Он слышал о моем задании доставить особую депешу в Виргинию до поездки в Канаду и, хотя я не должен ни на что отвлекаться, попросил меня по пути туда оказать ему небольшую услугу. Я опасливо – сказывалось долгое проживание на холодном севере – поинтересовался у него, в чем состоит услуга. Он заверил меня, что это всего лишь доставка шифрованного послания группе джентльменов-лоялистов в Виргинии, на что, учитывая мое знакомство с местностью, у меня уйдет всего день-другой, не более.
Я согласился, в основном, чтобы посетить кое-какие места в Виргинии, которые вспоминаю с теплотой, а не желая обязывать Ричардсона. Я слегка опасаюсь его.
Храни тебя Бог в твоем путешествии, отец, и, пожалуйста, передай моей драгоценной Дотти, что я ее люблю и стремлюсь к ней всем сердцем. И скажи ей, что в Канаде я подстрелил сорок два горностая, чтобы подарить ей плащ из их шкурок.
Глава 34. …ибо Ты поддержал меня[4]
6 октября 1980 года, Лаллиброх
Брианна договорилась с руководством гидроэлектростанции: теперь она могла инспектировать объекты и ремонтировать обслуживающие их механизмы всего три дня в неделю, а оставшиеся два дня – писать отчеты и заполнять документы дома. Она пыталась расшифровать записи Роба Кэмерона об энергоснабжении второй турбины на озере Эррочти, накаляканные восковым карандашом на обрывке пакетика из-под обеда, и вдруг из кабинета, находящегося в другом конце коридора, донесся шум.
Сперва она бездумно прислушивалась к тихому гудению, приняв его за жужжание мухи, бьющейся в стекло, но вскоре поняла, что муха не может петь псалом «Господь – пастырь мой»[5] на мотив «Святого Колумбы».
Исполнявший песню голос был груб, словно наждак, и то повышался, то понижался, но все же выводил мелодию. Песню прервал внезапный приступ кашля. Невидимый певец тщательно прочистил горло и снова запел, но уже на мотив старого шотландского гимна «Кримонд»:
Господь – пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться.
Он покоит меня на злачных пажитях
И