Вася как Вася, – пробурчала мать, беря кусочек сыра. Есть не хотелось, но нужно же было брать где-то силы, – Вася твой так и будет до смерти баранку крутить, ты этого хочешь, что ли? Подыщи себе кого-нибудь потихонечку, а потом разведешься со своим Васей.
Крепкий и мощный семидесятилетний Дуглас напоминал смотрителя маяка, этакого морского волка с обветренным лицом и, несмотря на годы, пронзительно-синими глазами. Нина понятия не имела, чем приглянулась человеку, который никогда не слышал о Толстом и Достоевском, но почему-то он согласился увезти ее на другой конец земного шара вместе с проблемным сыном. Нет, про проблемного она, конечно же, ничего не сказала, но Дуглас дураком не был и понимал, что мальчик в шестнадцать лет – это не кусок сладкого пирога.
Он даже показался ей симпатичным. Возможно, это был результат нескольких унизительных месяцев, во время которых она получила два письма от потенциальных женихов из Айдахо и Небраски, впрочем, оба пропали после ее ответа. И сходила на свидание с вялым и неинтересным бухгалтером из Кентукки. Мужчина походил на чахоточного, с трудом говорил и даже дышал. Нина молилась, чтобы он дожил до конца свидания.
Дуглас же, напротив, был напорист и энергичен, словно кряжистый тяжеловоз, и они сразу же нашли общую точку соприкосновения – оба любили чистоту и содержали свой дом в армейском порядке. Когда Нина сказала, что каждый день моет окна, а полы обязательно протирает утром и вечером, даже если болеет, Дуглас широко улыбнулся и сказал, что хотел бы пригласить ее к себе на три месяца. Осмотреться, так сказать, на местности. И если все срастется – они поженятся. Нина была растеряна и не нашлась, что ответить.
Вообще, вся обстановка свидания действовала на нее тягостно. Дуглас привел ее в пафосный ресторан, куда ни он, ни она, ни даже переводчица – приятная женщина лет тридцати пяти – категорически не вписывались. Ресторан был наполнен серьезными мужчинами и красивыми девушками, щебетавшими, как птицы, и летящими по жизни, озаряя мир сиянием. Нине казалось, что все они с легким презрением смотрят на ее одолженное у коллеги платье, на Дугласа с его мощной красной шеей и на переводчицу, говорящую, на Нинин взгляд, слишком громко.
– Соглашайтесь, – громко прошептала та, как только Дуглас отошел в туалет (в четвертый раз за последний час).
– Что? – вздрогнула Нина, уже успевшая погрузиться в собственные горестные мысли – как она все объяснит Валере, коллегам, подругам? Впрочем, ей ли сейчас заботиться о том, что подумают коллеги, когда сын все быстрее идет ко дну?
– Соглашайтесь. – Женщина, которую, кажется, звали, как и ее подругу, Светланой, наклонилась поближе к Нине. Та почувствовала немного удушливый запах парфюма. – Понимаете, сейчас иностранцы вообще не смотрят каталоги старше тридцати пяти.
– Каталоги чего? – не поняла Нина.
– Ну как чего? Невест! – пояснила переводчица. – Вот приезжают такие перечники, труха из них сыпется, а все молодух подавай. Думают, что мы тут прям сидим и ждем, пока они нас куда-нибудь