ближе засушенные Гераклы, – Николаев плотоядно потёр руки и встал в боксёрскую стойку.
– Погоди Николаев, дай мне сначала поработать, – остановил старшину Бушмелев и показал на меня пальцем, – видите его?
Те послушно кивнули головой.
– Увидели и забыли его. Для вас курсант Цеханович не существует… Понятно?
– Да… да…. Гера. Мы всё поняли…
Бушмелев поморщился: – Какой я тебе, Гера? Сынок… От тебя ещё портянками пахнет. А я дедушка, Понял? Дедушка, а ты салабон. Это я имею право набить курсанту рожу. Это я могу сгнобить его по нарядам и работам. Это мой подчинённый и его судьбу буду я решать, а не такое чмо как вы. Ну ещё Тетенов – если только я ему это разрешу…
– Гера, Гера чего ты с ними разговариваешь? Дай я с ними поговорю, – Николаеву не стоялось на месте и он прямо подпрыгивал от нетерпения, – так, Цеханович, иди отсюда. Всё…, для тебя всё закончилось.
Я посмотрел на замкомвзвода и тот кивнул головой. Козырнув, я чётко повернулся и направился к двери, услышав, как за спиной не утерпевший Николаев влепил сочный удар кому-то из провинившихся сержантов. Тут же последовал второй. Третьего я не слышал, так как пулей вылетел из Ленинской комнаты. А через пять минут, дробной рысцой, мимо моей койки, промчались в своё расположение Комаров и Сорокин. Ещё через пять минут пришёл Тетенов и долго в темноте сидел на своей кровати, не раздеваясь.
Я тоже затаился на кровати, не зная то ли мне радоваться такому исходу, когда старослужащие сержанты встали на мою защиту, то ли нет?
Утром всё было как всегда, как будто ничего и не произошло, хотя весь взвод, да и батарея наверно знали о разборках, произошедших после отбоя и кидали на меня и Тетенова любопытные взгляды.
Пару дней всё шло как обычно, Тетенов ни чем не выделял меня, но сегодня перед отбоем вдруг придрался, прямо на голом месте ко мне и объявил наряд на работу. И после вечерней поверки подвёл к дежурному по батарее сержанту Крамаренко: – Серёга, вот тебе нарядчик, но только у меня просьба, как сержант сержанту – дай ему такую работу, чтобы он за пятнадцать минут до подъёма закончил.…
Крамаренко спокойный, рассудительный, пользующейся среди курсантов уважением за справедливость, завёл меня в умывальник: – Цеханович, вот тебе поле битвы – туалет, умывальник и курилка. Выдраить так, чтобы блестело как у кота яйца. Задача понятна? Ну и хорошо…
Я, уже один, не торопясь обошёл помещения и весело рассмеялся: – Подумаешь работа. Да тут часа на четыре – вот в два и лягу спать…
Первым делом взял аседол, тряпочку и натёр до бронзового блеска краны в умывальнике и краны на писсуарах. Потом тщательно вытер везде пыль. Отдраил толчёным кирпичом кафель писсуаров от желтизны и очки от потёков ржавчины, а потом тщательно вымыл с мылом мозаичный пол. Даже сам залюбовался результатом своей работы. Было как раз два часа и сержант Крамаренко уже спал, но я его смело разбудил и доложил о выполнение поставленной задачи. Крамаренко вкусно