Гай Марий перевез семейство на виллу в Галикарнасе, где они приятно провели зиму, время от времени наведываясь ради развлечения на Родос.
Возможностью добраться из Галикарнаса в Тарс по морю они были обязаны усилиям Марка Антония Оратора, который положил конец – во всяком случае, на какое-то время – набегам памфилийских и киликийских пиратов. Прежде даже мысль о морском путешествии казалась верхом безумия, поскольку из всех видов добычи пираты отдавали наибольшее предпочтение римским сенаторам, особенно таким знаменитым и богатым, как Гай Марий: за него можно было бы потребовать выкуп в двадцать-тридцать талантов серебром.
Корабль следовал вдоль береговой линии, и плавание заняло месяц. Ликийские города с радостью оказывали гостеприимство Марию и его семье; столь же радушен был и большой город Атталия в Памфилии. Марию еще никогда, даже во время похода в далекую Галлию, не приходилось видеть столь высоких гор, подходящих вплотную к морю: их заснеженные вершины подпирали небо, склоны же омывались волнами.
Великолепны были также здешние нетронутые сосновые леса: на Кипре, лежащем неподалеку, хватало древесины, чтобы снабжать всю акваторию, в том числе Египет. Дни шли, а киликийскому побережью все не было конца. Марий понимал, почему здесь еще недавно процветало пиратство: береговая линия была вся изрезана узкими заливами и гротами. Пиратская столица Коракесия так отменно отвечала этому своему назначению, что казалась даром богов: выступ, на котором высилась главная крепость, был окружен морем. Антоний завладел им с помощью изменников, сдавших ему крепость; глядя на неприступные скалы, Марий ломал голову, как можно было бы взять это место с боем.
Наконец путешественники достигли Тарса, расположенного в нескольких милях вверх по течению безмятежной реки Кидн, что обеспечивало безопасность города-порта. Город был обнесен мощной крепостной стеной. Знатных гостей разместили во дворце. Весна в этой части Малой Азии наступает рано, поэтому в Тарсе их встретила жара; Юлия не уставала намекать, что не желает поджариваться на этой сковородке, когда Марий отправится в странствие вглубь Каппадокии.
Под конец зимы они получили в Галикарнасе письмо от царя Каппадокии Ариарата VII, обещавшего лично пожаловать в Тарс в конце марта; царь писал, что будет горд и счастлив сопроводить Гая Мария из Тарса в Евсевию-Мазаку. Зная, что молодой царь будет его ждать, Марий все больше нервничал, видя, как затягивается плавание, но не мог отказать Юлии в удовольствии сойти на сушу то в одной, то в другой очаровательной бухте, чтобы немного размяться и поплавать. Тарса они достигли только в середине апреля, однако царя там все еще не было, и никто не знал, где он.
Гонцы, посланные в Мазаку с письмами, не вернулись. Мария охватило беспокойство. Впрочем, он скрывал свою тревогу от Юлии и Мария-младшего, но ситуация осложнилась, когда Юлия усилила нажим, прося взять ее в Каппадокию. Для Гая Мария было очевидно, что он не может пойти ей навстречу, но и оставить супругу