деле все происходит в точности наоборот: инвестор платит, а семейка ворует камни, – пояснил Питер Китчен.
Не спасали ни охранники с автоматами, по численности превышающие шахтеров, ни поставленные над ними надзиратели с пистолетами, ни контролеры, призванные не спускать глаз с надзирателей.
– Распространенное мнение о том, что владение изумрудной шахтой равносильно обладанию станком для печатания денег, – глубокое заблуждение, – продолжил он. – Надо быть готовым к тому, что придется долго тратить деньги без видимой отдачи.
Сам Питер, намучившись и разочаровавшись в возможности наладить нормальную работу в Замбии, перебрался в соседнюю Зимбабве, где продолжал заниматься любимым делом – добычей изумрудов.
В конце прошлого века инвестиционный климат в Замбии постепенно начал менялся к лучшему. Парламент принял Горный кодекс, благоприятствующий инвесторам. Набрались опыта и мастерства гранильщики. Да и замбийские подземные богатства не исчерпываются одними изумрудами.
– Если кто-то хочет купить в Замбии красивые камни, но не разбирается в них профессионально, я бы посоветовал приобрести в изобилии добываемые гранаты, аквамарин, турмалин, аметисты, – посоветовал Сантуш Гарсиа. – Подделки, конечно, тоже не исключены, но встречаются гораздо реже. А что касается перспектив, то к добыче золота здесь лишь приступают, а алмазы вообще никто не трогал.
Пока же, как и в колониальные времена, Замбия остается страной мукубы, а Медный пояс продолжает быть ее визитной карточкой. Даже сейчас, полвека спустя после провозглашения независимости, город Чингола все еще сохраняет относительный порядок и опрятность. По обеим сторонам шоссе, ведущего в город из Китве, растут хвойные деревья. При желании, в лесах можно собирать грибы, в том числе белые. Большая часть Медного пояса расположена еще выше над уровнем моря, чем Лусака, поэтому климат там еще умереннее, еще приятнее для европейца. Не случайно, в городах провинции до сих пор живут тысячи белых.
В Медном поясе больше развлечений, чем в других городах Замбии. Только там и в Лусаке действует музыкальное общество, пережившее колониальные времена. Его члены, преимущественно белые музыканты-любители, регулярно, несколько раз в год, организуют гастроли солистов из Зимбабве, ЮАР или Европы. Дают и собственные концерты. Причем на мелочи не размениваются, смело берясь за воплощение таких масштабных творений, как «Реквием» Моцарта или «Мессия» Генделя.
Русской музыки за десять лет жизни в бывших британских колониях на концертах, организованных музыкальными обществами, я не слышал ни разу. Сибелиус, Брух, Дюка, Гранадос, Уолтон – какие только европейские композиторы первого, второго, третьего ряда не привлекали внимания просвещенных замбийских и кенийских дилетантов. Наши соотечественники в эту компанию избранных пробиться не могли.
Правда, один раз концерт русской музыки в Лусаке все же состоялся. Но организовало его не