заслуга моего мужа… В самом начале наших отношений он откопал у меня в дальнем углу шкафа секретную коробку. В ней хранились все мои рассказы и стихи, которые я сочиняла ещё в студенческую пору, учась на филфаке. Тогда ещё компьютерами мало кто пользовался, не то что сейчас… Всё писали на бумаге. Вот, он один раз достал коробку, начитался моих художественных экзерсисов и сказал, уверенно так: «Ника, а почему бы тебе не начать публиковаться?» Я сразу стала отнекиваться, мол, не для меня такая профессия, не могу я. Сложно всё это очень… Он тогда отстал, но потом изредка к этой теме возвращался.
– На мозги тебе капал, другими словами, – хмыкнула Лена. – Мариш, а здесь курить можно?
Она оглянулась вокруг в поисках пепельницы и, не найдя ничего похожего, закурить так и не решилась.
– Ну, можно и так сказать, – невозмутимо откликнулась Вероника. – А я, глупая, всё искала своё дело, страдала. То мне не нравилось, это было не по душе… А домохозяйка из меня тоже никакая, я пробовала…
– Да… Поиски себя – мучительный процесс, – понимающе вздохнула Тоня. – Кстати, Мариночка, я принесла тебе картину, которую обещала дорисовать к твоему дню рождения. Давайте все вместе посмотрим, что скажешь? А может, ты хочешь наедине с собой её распаковать?
– Тааак! Какие могут быть от нас секреты, не понимаю? – немедленно вмешалась Лена. – Ну-ка, давайте заценим, что тут нарисовано! Интересно, как вы, Тоня, видите нашу дорогую Мариночку? А может, у неё кочан капусты вместо головы или руки не из того места растут – в прямом смысле? Тоня неуверенно переспросила: – Марина, так я покажу твоим гостям? – А давай! Здесь все свои! – весело разрешила Марина, доливая шампанское в свой бокал. Она достигла той счастливой стадии опьянения, когда стеснение исчезает почти полностью.
Тоня привычным движением подняла с пола прислонённую к стене картину, сорвала плотный целлофановый слой и поставила её на диван, торцевой стороной на мягкие подушки. Взгляды присутствующих устремились к картине, на которой была изображена полностью обнажённая Марина. Как же она была прекрасна в своём красочном воплощении! В её каштановые курчавые волосы оказались вплетены воздушные полевые цветы, а лицо мягко мерцало и переливалось в свете невидимого глазу солнца. В её тонких ласковых руках трепетала радужная птичка, которая, должно быть, совсем недавно выпорхнула из распахнутой золотой клетки, поваленной набок где-то на заднем плане композиции. Все сокровенные подробности женского естества транслировались миру подробно и открыто благодаря гибкой анатомической раскрепощённости, в которой пребывала нарисованная Марина.
Все дружно ахнули. Первой «отмерла» и заехидничала Лена:
– А мне вот очень интересно: как проходил процесс позирования, а, Марина? Ты в такой позе перед Тоней сидела?
– В той самой, – беззастенчиво соврала Марина, еле сдерживая смех.
Ей стало необычайно весело – ну и лица у всех! Словно они никогда не были в Лувре и не видели все эти бесконечные