А так как я ещё толком не уселась и практически держалась за воздух, то с лёгкостью кубарем покатилась вниз по крыше.
Помню, как катилась, как выставила вперед, словно опытная ныряльщица руки. (Скорее всего, сработала автоматически учёба прыжков в воду, я ведь тогда самостоятельно записалась и ходила учиться плавать и нырять в бассейне). Это помню, а дальше темнота… Может даже эта самая темнота, меня и давила потом долгое время по ночам, засасывая в себя воронкой. Она наступала на меня, при этом мне становилось дурно, поднималась высокая температура, иной раз за 40 и начинался бред. Очнувшись в такие моменты, помню, как бабушка сидела рядом, меняя мне на лбу мокрые полотенца, которые бегал, смачивал дед.
Очнулась я от Сашкиного вопля. Он сидел надо мною и в буквальном смысле выл по-волчьи. Слёзы градом катились по его щекам.
– Саш, ты чего? – спросила я его.
Он на мгновение остановился и тут же захлёбываясь от навалившейся волны эмоций и страха, заикаясь сипел:
– Я думал, ты умерла, – повторял он это несколько раз. – Ты упала с крыши. Ты так долго лежала, я думал, ты умерла.
Мне не было больно, у меня ничего не болело. Я чувствовала себя отлично и поэтому начала утешать брата, поднимаясь с площадки выстланной булыжниками. Заметила, что угол скамейки вкопанной в землю был окрашен кровью.
– Саш, не плачь, мне не больно, – говорила я брату, уверяя, что со мной всё в порядке.
Первое, что мне пришло тогда в голову, это страх за него. Если, не дай Бог, родители узнают, что это он столкнул меня, хоть и нечаянно, то я себе просто представить не могла всей ужасной картины наказания – и я его попросила ничего не рассказывать им. Он кивнул головой.
Успокоившись, я увидела мои ничем не прикрытые раны, а к ним относился весь левый бок, начиная от внутренней части рук и заканчивая ногой, они были стёсаны. Так же с левой стороны головы, в волосах (тогда чисто белого цвета) запеклась кровь. Я пошла и всё это промыла, чтобы не было заметно. Брату же сказала:
– Если мамка увидит и спросит, скажем, что я упала с крыльца у неё на работе. – Крыльцо там и впрямь было высоким и не мудрено было бы получить такие ссадины, упав с него.
– Понял? – добавила я.
– Понял.
Мама с отчимом и младшим братом пришли намного позже обычного, и мне это тогда было на руку. Помню, мама стала готовить пельмени на ужин, но я отказалась кушать, сказав, что днём наелась всего. Меня мутило и клонило в сон. Я прилегла на мамину кровать и под гул возни на кухне провалилась в сон.
Очнулась ночью. Все уже спали. Мама не стала меня перекладывать и я просыпаясь, потихоньку, чтобы её не будить, перелазила через неё и шмыгала на кухню к ведру – меня рвало. Затем прорыгавшись, я так же тихо залезала обратно. И вот, когда залезала третий или четвёртый раз, мама проснулась. Спросила, чего я шлындаю туда-сюда. Я ей там, что-то буркнула насчёт того, что по малой нужде. Она поверила и сама встала, поэтому же