─ не успею. Напряжение тут же спало. Ласково укрыл жену и на цыпочках вышел из спальни. Безбожно опаздываю, времени на завтрак не осталось, потратил на любование женой, ну и черт с ним! Стройнее буду! Перепрыгивая через пять ступеней, слетел вниз и Тойота радостно поприветствовала меня.
─ Привет, Птаха! Славный сегодня денек! ─ сказал ей, усаживаясь. ─ Морозец с утра, а ты у меня в летней обувке щеголяешь. Надо вечерком тебе зимние сапожки одеть, ты уж потерпи чуток, дорогая!
Определенно, день сегодня расчудесный! Зеленая улица, отсутствие пробок (такое вообще возможно?!), народ вокруг какой-то другой или это мне так кажется? «Может после планерки послать все и махнуть домой? ─ мелькнула сумасшедшая мысль. ─ Олька, наверное, еще спать будет. Куплю цветы, вино, устрою ей сюрприз. Разбужу поцелуем и проведем целый день в кровати, как мечтали!»
Мысль решила обосноваться в голове и укрепила свои позиции. Настолько укрепила, что я еле дождался окончания планерки.
Уже проснулась моя любовь ─ за дверью явно слышался шум. Я переложил ромашки в другую руку и, придерживая пакет с вином, бочком, бочком вошел в квартиру. Где она? Попытался определить по звуку. В детской (вернее, уже бывшей детской, дети-то скоро сами уж родителями будут) ─ уборку что ли затеяла?
─ Пада-ба-дам! ─ выкинув вперед руку с цветами, влетел я в комнату и забавно выглянул из-за букета.
Пакет выпал из руки, пальцы сжали тонкие стебли, ломая их, кроша, давя в мясо. На детском (на детском, пля!!!) диванчике сидел голый хмырь, а на нем верхом восседала Оленька. Мать детей моих. Жена. Любимая…
Полыхнуло так, что оглушило. Видел, что они вскочили, что-то говорят, но звука не было и картинка плыла. Почему-то кинулся в глаза целлюлит на ляжках жены и грудь как-то некрасиво висящая, все это мелкими титрами по общей картинке… И тут сердце туду-ту-ду, словно кузнечные меха раздули, и звук включился визгливым фальцетом.
─ Выйди! Выйди отсюда!
И толчки в плечи.
Это она мне что ли? Мне выйти!? А сама грудь пледом прикрывает, Маринкиным, с мишками. Отвращение плеснулось, дернул плед на себя и, резко развернувшись, вышел. Зацепил краем глаза, как Олька, не удержавшись от рывка, упала на пол и хмырь кинулся к ней.
По привычке на кухню пошел. А зачем? Так с пледом в руках в машину и спустился. Птаха даже остынуть не успела, рванула с визгом, прочь, прочь от этого дома!
Гололед, занесло, поцарапал левый бок моей ласточки. Остановился. Надо прийти в себя. Посмотрел на розовый плед на сиденье и заколотило. Словно в мороз лютый голого выкинули. Потянулся к сигарете ─ достать не могу, руки трясутся. Крик сам вырвался, стукнулся в лобовушку, аж стекла задребезжали. А кулак в клаксон. Ору и луплю кулаком. Ору и луплю! Полегчало. Пацан лет пяти напротив машины стоит и лупает глазенками. Испугал мальца, придурок! Растянул рот в улыбке, мол нормально все, не сцы, малой! А он наутек. Правильно, нечего около машин с идиотами