это я Мишка, – снова напомнил я.
Михайлович подскочил на стуле, как ужаленный и дико озираясь, уставился в пустоту.
– Вот черт, допился, – сказал он. – Уже белая горячка начинается.
– Да нет, Михайлович, ты не прав, – это не водка виновата, – сказал я. – Это я Мишка. Михайлович долго молчал, что-то соображая. Я тоже молчал, напряжённо ожидая, что же он мне ответит.
– Но тебя же нет, тебя же разорвало, я сам видел, что от тебя ничего не осталось, – сказал растерянно Михайлович, все ещё находясь в шоке.
– Да нет же, я вот перед вами стою, – сказал я. – Только меня не видно, я сам не пойму, что со мной произошло.
– А потрогать-то тебя хоть можно? – спросил он.
– И потрогать нельзя, – сказал я.
– А как же тогда быть? – спросил растерянно Михайлович.
Я сам не знаю, как быть, вот поэтому я и пришел к вам.
– Что же делать, что же делать, – Михайлович растерянно побарабанил пальцами по столу.
– Ты в отпуске то был в этом году? – не к месту спросил он.
– Да нет, не был ещё, не успел, – сказал я.
– Поезжай тогда домой в отпуск, а после отпуска видно будет, может, проявишься к концу отпуска, не найдя ничего лучшего, – сказал Михайлович. – А за отпускными придешь завтра.
Потом немного подумав:
– Отпускные я перешлю тебе домой сам, твой домашний адрес в отделе кадров есть.
Я понял, что разговаривать с ним сейчас бесполезно, потому что Михайлович находился в шоке. Вдруг дверь кабинета приоткрылась и в проём двери заглянула секретарша.
– Иван Михайлович к вам на приём рвётся главный механик, что-то случилось на участке, – сказала она. – Пустить?
– Пусть подождёт, – растерянно сказал Михайлович, глядя поверх её головы. Секретарша кивнула головой и закрыла дверь. Я повернулся и вышел вслед за ней через дверь, в приемную. Когда я выходил, то посмотрел назад, Михайлович доставал из тумбочки бутылку водки и гранёный стакан.
«А вот это уже зря» – подумал я.
Проходив ещё одну ночь по парку, я на другой день поездом отправился домой в Саратов. Я тогда ещё не знал, что я могу летать по воздуху, поэтому поехал в Саратов поездом. В поезде я никому не мешал, билетов у меня никто не спрашивал, единственное неудобство заключалось только в том, что мне часто приходилось менять полки, на освободившиеся от пассажиров места, для того чтобы на меня никто не садился. Времени у меня на раздумье было много. Я тогда не знал, что чудеса на этом ещё не закончились и всё ещё впереди. Домой я приехал через пять дней под вечер и пошёл к тёще. Наступил вечер и я подумал, что Катя находится уже у них. Но из разговора тёщи с тестем я узнал, что Катя находится ещё на работе, а с работы пойдёт домой в свою квартиру. А ещё из их разговора я узнал, что тесть получил двухкомнатную квартиру на девятом этаже в новом микрорайоне