продали их, получив в результате огромную прибыль. Согласно Дугласу, еврейские финансисты выплатили за это Черчиллю 40 000 фунтов», что эквивалентно более чем миллиону фунтов в 2006 году.
Будучи допрошен по данному поводу в суде, Черчилль на вопрос, имело ли «второе коммюнике адмиралтейства» какое-то «отношение к манипуляциям акциями на какой-либо бирже в мире?», не моргнув глазом отвечал: «Эта мысль никогда не приходила мне в голову». Затем его спросили: «Получили ли вы от этого какой-либо доход?». На это он, естественно, ответил: «Нет» (112—113). А что еще он мог сказать?!
Ну, на «нет» и суда нет. Доказать свое обвинение Дугласу не удалось, ведь его противники были не так глупы, чтоб оставлять следы… Однако он опубликовал текст своей обвинительной речи в виде брошюры, не меньше 30000 экземпляров которой разошлись по Лондону. Взбешенный Черчилль подал на него в суд, куда явился сам и привел своего старого надежного товарища и партнера лорда Бальфура в качестве свидетеля. Участие такого тяжеловеса (Бальфур в общей сложности провел пятьдесят лет на английском политическом Олимпе, а накануне суда занимал пост лорда-председателя Совета) решило дело: Дуглас был признан виновным. Это была показательная расправа. Однако свое место в парламенте от округа Данди, где ему некогда доверились шотландские избиратели, Черчилль все же потерял, а затем потерпел поражение и в Лестере. Англичанам был не нужен известный еврейский лоббист в высшем представительном органе страны. Оставшись не у дел, Черчилль занялся живописью и литературным творчеством.
В 1924 году, поправив репутацию за счет литературной известности, он все же вернулся в парламент от маленького округа Эппинг (графство Эссекс), знаменитого своим маслом и колбасами. Возвратившись при этом как ни в чем не бывало в партию консерваторов, он был назначен в правительстве Стэнли Болдуина канцлером казначейства, где и пребывал с 1924 по 1929 годы, доведя страну до массовой безработицы и экономического спада. (О некоторых обстоятельствах его дружбы с Болдуином см. выше.) После чего ему долгое время уже никаких должностей не доверяли, и с 1931 года по роковой сентябрь 1939 года Черчилль был всего лишь рядовым членом парламента, основную деятельность посвятив устным и письменным выступлениям, работе над статьями и книгами.
Однако на деле затишье было мнимым. Именно на протяжении 1930-х годов, когда мир шаг за шагом продвигался к новым глобальным потрясениям, Черчилль отнюдь не сидел сложа руки, а напряженно и целенаправленно готовился к важнейшей миссии в своей жизни. Естественно, все это было связано с евреями, с их положением в Европе и на Ближнем Востоке. Подробнее об этом будет рассказано в своем месте. А здесь я должен привести лишь один эпизод, но очень выразительный, который рисует те установки, что двигали Черчиллем и направляли его энергию и общественный темперамент.
8 июня 1937 года