еврейский идеолог Б. Ефимов – «продолжала вооруженную борьбу против английских властей, то есть они фактически участвовали в войне на стороне Гитлера, а некоторые из них даже вели с нацистами переговоры о создании еврейско-нацистского союза против Великобритании (интересно отметить, что крупнейшую из организаций, продолжавших войну против англичан, возглавлял будущий премьер-министр Израиля Бегин)» [38 – Подробно о работе В. В. Кожинова, посвященной Хаиму Вейцману, речь впереди.]. Задачу противостояния британским властям в целях выполнения программы сионизма также во многом выполняла пресловутая Хагана.
У порога нового еврейского государства
15 февраля 1944 года премьер-министр Британии сэр Уинстон Черчилль в очередной раз обедал тет-а-тет с Хаимом Вейцманом. Разговор, естественно, шел о судьбе еврейской общины. Коллеги-сионисты, с волнением ждавшие итогов, спросили потом Вейцмана, поддержал ли Черчилль их надежду на создание еврейского государства в Палестине. «Да, его позиция обычно всегда обнадеживающая, – открыл им Вейцман. – У нас нет причин для беспокойства, потому что у нас есть очень хороший ответ» (256).
А в ноябре того же года эта же пара политиков, сидя в имении Черчилля, уже обсуждала границы будущего Израиля по окончании войны. Это была, по словам Вейцмана, «длительная и очень дружественная встреча». Черчилль пояснил, что он, как и сам верховный сионист, стоит за включение пустыни Негев в состав еврейского государства: «Если бы евреи могли получить всю Палестину, – добавил Черчилль, – это было бы хорошо». Вейцман же сообщил Черчиллю, что они имеют в виду принимать около 100 тыс. евреев в год в течение примерно пятнадцати лет. Черчилль спросил, означает ли это что-то вроде полутора миллионов, на что Вейцман ответил, что «это действительно так – для начала» (277).
Только теперь Вейцман вполне раскрыл свои карты, но Черчилль вновь его всецело поддержал. Такое развитие событий виделось им обоим в качестве победного итога Второй мировой (Черчилль настаивал из дипломатических соображений: «ничто не должно решаться до конца войны», но по сути они обо всем уже условились). Что кто ни говори после этого, а мы понимаем, что Израиль был состряпан Вейцманом и Черчиллем. Хотя, конечно, не только ими, но ими – в первую очередь.
Ближе к окончанию войны, как пишет Гилберт, «Черчилль продолжал искать решение, которое позволило бы создать сионистское государство, благодаря которому 517 000 евреев, живших тогда в Палестине, то есть меньше трети всего населения, должны были получить собственное государство, которое не зависело бы от милости враждебного арабского большинства и могло бы самостоятельно управляться хотя бы в рамках той части территории страны, которую надеялись получить представители еврейской общины» (286).
Эта тема волновала, конечно, не только евреев и Черчилля. В начале 1945 года Саудовская Аравия, Египет и Ирак вдруг забеспокоились