Сущий дьявол. Данелла Хармон

бы хотела, чтобы сопровождали меня вы.

      Он слегка выпрямился, и солнечный луч коснулся его пышных волос. На его губах заиграла та же пугающая улыбка. Гвинет ощущала исходящий от него жар, видела его гнев, и ее ноги готовы были сами пуститься в бегство. Но она вжала их в пол и крепко вцепилась в ручку зонтика.

      Он заметил ее страх, и улыбка его стала откровенно злорадной.

      – А это почему? – вкрадчиво спросил он, снова наклонясь над ней.

      – Вы сами сказали, что вас не касается то, что происходит на судне. Наверное, пришла пора вам наконец лицезреть те ужасные условия, в которых вынуждены жить заключенные.

      Дьявольские глаза Морнингхолла сверкнули.

      – Мне наплевать на те условия, в которых они вынуждены жить. Они сами стелили себе постель, пусть сами и спят в ней.

      – Вы презираете людей лишь за то, что они сражались на другой стороне и, к несчастью для них, попали в «нежные руки» королевского флота? – зло бросила Гвинет.

      Он наклонился к ней так близко, что она ощутила на своем лице тепло его дыхания, всего его могучего тела.

      – Я не напрашивался на то, чтобы меня назначили командиром плавучей тюрьмы. Мне не нравится быть командиром плавучей тюрьмы. И мне не нравитесь вы, леди Симмз. Честно говоря, в настоящий момент у меня нет иного более острого желания, чем швырнуть вас на кровать и поступить с вами так, как вы того заслужили. И если вы будете и дальше дразнить и раздражать меня, вы разбудите во мне зверя.

      Гвинет прижалась затылком к спинке стула.

      – Вы всегда прибегаете к запугиванию и пустым угрозам, чтобы добиться того, чего хотите, Морнингхолл?

      – Уверяю вас, моя дорогая, что они вовсе не пустые. И я буду счастлив подтвердить это.

      Глаза его недобро сверкнули, и он победно выпрямился, чувствуя себя хозяином положения.

      – А я буду счастлива пристрелить вас, если вы попытаетесь это сделать, – не очень убедительно проговорила Гвинет. Морнингхолл бросил на нее презрительный взгляд, и она поблагодарила Бога за то, что маркиз не слышит, как гулко колотится ее сердце. Дрожащей рукой она открыла ридикюль, извлекла из него пистолет и сделала вид, что рассматривает его отделку. Лишь спустя несколько секунд она изобразила сладкую улыбку на лице и сказала: – Пожалуйста, начнем осмотр.