держа в руках почти пустую фляжку. Удивительно, но я попробовала себя лечить, и у меня получилось! Не буду вдаваться в подробности о процессе исцеления, но мой дар мне очень нравился, и без него я бы тут однозначно не выжила.
Когда подходила к «лагерю» с удивлением насчитала десять тайхар, двое из которых сидели с Тарланом, а остальные подальше, ужиная. Даже костер не разожгли…
Все такие огромные, мощные, с недовольными лицами, что в груди стал разрастаться леденящий страх, что я одна с дикими мужиками.
Мгновенно в голове всплыли документальные повествования об индейцах, племен Южных равнин первой половины XIX века, прочитанные мной за неделю до магического перемещения против моей воли.
Наиболее жестокие и бесчеловечные, по отношению к пленникам, считались липаны, вако, тавакони и тавехаши. Их пытки были у огромного костра у подножия столба, где привязывали пленных за шею и ноги, а женщины, с нетерпением ждавшие возможности поиздеваться над жертвой, три дня «поджаривали» их, до сих пор «сидели» в голове, напоминая мне этих викингов. Недаром говорят: «У страха глаза велики». И сейчас, я в ужасе, что если буду много разговаривать, тем самым раздражая тайхаров, меня постигнет та же участь.
Хотя не только это. Целомудрие пленниц, особенно молодых и красивых, как правило, всегда было под угрозой. Например, если взять опять же индейцев, то команчи регулярно насиловали плененных женщин, независимо от их цвета кожи – белых, мексиканок, индеанок. Такая же информация существует и относительно черноногих, ассинибойнов, сиу, и кри.
У сиу считалось честью взять в жены женщину, захваченную в плен у враждебного племени, особенно если с этим племенем война велась с незапамятных времен. И тогда пленница становилась собственностью захватившего ее воина, и он мог распоряжаться ей как хотел. А еще, считалось очень почетным подарить пленницу другому человеку – и бедняжка могла переходить от одного к другому, пока кто-нибудь не брал ее в жены. Сволочи! В общем, участь женщин была ужасна. И сейчас, вспоминая прочитанное, я сжалась в комок, не зная, что ожидать от тайхаров.
«Может сбежать?»
«Нет! Ведь я тут ничего и никого не знаю, кроме отвратительных любителей человечины, ворхов. Поэтому…»
«А может они не такие?! Одеяло и воду ведь дал предводитель. И стоит учесть, что я, как-никак, полезна. Могу лечить! У индейцев ведь тоже приживались пленные… у некоторых племен, если пленницы им рожали… или хорошо себя вели».
Пока рассуждала, стоя на одном месте, услышала гортанный голос Тарлана:
– Дери, подойди к нам.
«Опять дери? Надеюсь, что это означает – женщина или девушка, а не ничтожество или рабыня».
Тяжело вздохнула и побрела к ним, опасаясь массового нападения. Может, конечно, зря переживаю, но вот когда видишь десяток громил, то поневоле встрепенешься.
Оказавшись напротив предводителя, посмотрела ему в глаза, замечая его явное недовольство. Тарлан злобно поглядывал на своих соратников, а потом протянул мне кусок копченого мяса.
– Ешь. Вода осталась?
Кивнула