это тягомотина! – выдохнул Мишка.
– Ерунда, – сказал Венька и, поставив ногу на сучок, по-полководчески оглядел район действий. – Три дерева всего? – спросил он, ни к кому не обращаясь. – Три, – подтвердил он сам себе, – значит по одному на нос. Будем тянуть тройной тягой!
– Чего? – спросил Мишка.
– Ну, ты же говоришь – тяга Мотина? А я говорю – тяга наша, троих, а не одного Мотина.
Шурка вспомнил дядьку Мотина, жившего на дальнем краю села и развозившего на дрожках горючее по полевым станам. Вспомнил его вечно понурую лошадёнку, похожую на слепую Карюху, которая крутит колесо на ческе шерсти в промкомбинате, и ему стало весело.
«Тяга Мотина, – придумал же Венька в очередной раз штуковину какую. Откуда у него это?»
– Шурк, давай ещё топоры, до обеда сделаем и мотнём с ночевой. Чё раскис? А лучше тащи лопаты, ими хорошо шкурить, я знаю.
– Сейчас! – обрадованный таким поворотом дела, Ковальский метнулся во двор. «Только бы Коршунов сегодня не приволок ещё таких же. Тогда никакая тройная тяга не поможет, – подумал Шурка на бегу, – а так быстро управимся и вечером будем на Ледянке. Может, на сомят посидим».
В грозу
– Смотри-ка, рона, бороньим зубом махнуло, – не то восхищённо, не то опасливо сказал дед Иван, показывая на огромный росчерк молнии над головой.
Не успел Шурка что-либо сказать, как вслед за ярким светом грохнуло так, что вздрогнула земля, а на небо стало страшно смотреть. На противоположном берегу Самарки полыхнуло пламя – одиноко стоящий вяз надломился пополам и загорелся.
– Во дела, а я думал, стороной пройдёт. Сергей, мерекаешь? Беги к Ракчеевым на стан. Они у Кривой ветлы чилигу режут, веники вяжут. Попроси бредень, если они сами не будут рыбачить. Красота в грозу-то водить, непременно с уловом будем.
Серёгу не надо просить дважды. Толкнул лодку – и на той стороне.
– В грозу, как и в ледоход, вся рыба к берегу жмётся.
– А почему так? – Шурка удивлённо смотрел, как после каждого удара грома мелкая рыба выпрыгивает над водой.
– Ну, Илья-пророк разошёлся, – взглянув на небо, произнёс дедушка.
– Какой Илья?
– Как – какой? Заведующий небесными делами.
– Деда, ты веришь в Бога? – Шурка спросил и сам испугался своего вопроса.
– Верь не верь, а вокруг нас есть такое, чего нам не дано понять.
– А что?
– Все, кто умер, – просто и с какой-то лёгкой решительностью сказал Иван Дмитриевич, – души их вокруг нас всех, и мучаются. Вдруг это так?
– От того, что в аду? – выдохнул Шурка.
– Я о другом. Они не могут нам сказать, что загробная жизнь есть. Не могут доказать, а мы не верим. Вот так и живём. Как бы на разных берегах: они нас видят, хотят помочь, неразумность нашу поправить, подсказать задним умом, как надо правильнее жить, а не могут. Они видят, а мы слепы. В этом наша беда, может.
Ну-ка, Шурка, давай уйдем подальше от стана, а то тут железа много: коса, телега… Не быть бы беде, видишь, как молния-то бьёт!
Они ушли по отмели к красноталу. Отсюда, сверху, реку можно было видеть всю в ширину. Напротив, в темноте