Керенский разумел по-своему интерпретированные «просительные пункты», переданные по телеграфу Львову15.
«Просительные пункты» – этот термин я заимствовал из воспоминаний Бубликова, оказавшегося через несколько дней в числе тех членов Государственной Думы, которых правительство командировало в Могилев для сопровождения Царя. И «просительные пункты», и просьба о «покровительстве» имели относительный характер, ибо в карандашной записи, написанной собственноручно Николаем II ипослужившей опросником для Алексеева, было сказано: «потребовать от В. П. след (ующие) гарантии». Их было четыре, только Алексеев четвертого пункта Львову не передал, считая, очевидно, в данный момент его неразрешимым, – «о приезде по окончании войны в Россию для постоянного жительства в Крыму, в Ливадии»16.
Утром 6 марта пришел ответ из Петербурга: «Временное Правительство разрешает все три вопроса утвердительно, примет все меры, имеющиеся в его распоряжении, обеспечить беспрепятственный проезд в Царское Село, пребывание в Царском Селе и проезд до Романова на Мурмане»17.
Вечером того же числа Алексеев говорил с Львовым и Гучковым по прямому проводу, – это тогда Львов сказал: «догнать бурное развитие невозможно, события несут нас, и не мы ими управляем». Львов еще раз подтвердил согласие правительства на «просительные пункты» и сказал, что сегодня будут командированы представители для сопровождения поезда. «Совершенно убежден, – добавил председатель правительства, – в полной безопасности проезда, желательно знать, для еще большей уверенности в этом, путь дальнейшего следования из Романова». Поистине события несли правительство. Оно не только не управляло, но и не отдавало себе отчета. Вспомним, как ставился вопрос в это уже время в Исп. Ком.
О том, что правительство озабочено переездом Царя в Англию, (или, как выражался Керенский в русском издании воспоминаний, «решило… отправить царскую семью за границу» и принимает соответствующие меры, нет ни слова, вероятно потому, что этот вопрос в правительстве и не ставился18. Это так ясно из записи Палеолога. 6 марта Милюков, информировав французского посола о согласии Врем. Прав. на «три пункта», выставленные царем, высказал предположение, что Николай II будет просить убежища у английского короля.
Министр иностранных дел, не предвидя опасности для жизни царской четы, тем не менее, по словам Палеолога, благожелательно относился к проекту отъезда в целях избежания ареста и процесса, которые усилили бы затруднения правительства. На эту тему, как видно из телеграмм Бьюкенена в Лондон того же 6 марта, Милюков беседовал и с английским послом, причем беседа носила скорее информационный характер. Русский министр иностранных дел спрашивал посла: последовало ли согласие на проезд Императора в Англию, на что посол ответил отрицательно. Инициативу проявил лишь ген. Вильямс, который 4 или 5 марта осведомил свое правительство относительно «возможных