в это время отметил и постоянный корреспондент Сазонова – Кудашев (письмо 25 июля).
51
Военный министр весьма скептически оценивал «суворовский маневр заманивания неприятеля внутрь страны подальше от коммуникационных линий» и резко высказывался против «вредной иллюзии». «Надо думать не о победах, а о том, как бы спасти жизненный центр России от захвата неприятеля. Надо не убаюкиваться несбыточными надеждами, а сосредоточить все силы на сопротивлении». Мы не будем рассматривать стратегический вопрос, насколько «великое отступление» логически вытекало из необходимости отвести армию вглубь страны, чтобы спасти ее от «окончательного разгрома», как полагает военный историк Головин.
52
Надо иметь в виду, что революционное время наложило определенный отпечаток на показания Щербатова, в силу чего между ними и записью Яхонтова, насколько она воспроизводит слова министра в заседании Совета, получается разноречие.
53
См. ниже заявление Самарина в Совете министров: хуже, что в полемике с Гурко ее поддержал историк Милюков, сославшись на позднейшую документацию («как теперь известно»). Эту ходячую версию естественно воспринял такой поверхностный исследователь российской предреволюционной современности, каким является немецкий писатель-историк Ф. Мюллер.
54
В показаниях Поливанова значится, что Царь разрешил ему сообщить только председателю Совета.
55
В воспоминаниях Поливанов упомянул о совершенно удивительном, почти трогательном эпизоде, который прекрасно характеризует «цинично-безразличного», внешне сохранявшего спокойствие Горемыкина, в действительности переживавшего в этот момент глубокое волнение; перед отъездом в Ставку для выполнения порученной трудной миссии Поливанов посетил председателя Совета: «Старик повторил свое мнение: “что же тут делать” и при прощании благословил меня и неожиданно, растрогавшись, чмокнул меня в руку, чем привел меня в глубокое смущение, заставившее меня поцеловать его лоб».
56
Кудашев писал Сазонову, что его удивил «веселый» вид вел. кн.
57
Янушкевич и Данилов «ничего не делают», с своей стороны отмечает Кудашев в письме Сазонову.
58
По утверждению Палеолога, компромиссный план исходил от вел. кн. Дм. Павл. и был апробирован Ник. Ник. Это Палеолог услышал в интимной обстановке после обеда у вел. кн. Павла 20 августа непосредственно из уст Дм. Павл., который экстренно прибыл из Ставки, чтобы предупредить Царя о роковых последствиях его шага для династии и России – ведь это будет означать, что в Ставке будет командовать «Императрица и ее камарилья».
59
Самарина «особенно беспокоит, какое впечатление произведет на верующих, когда в церквах перестанут поминать в екатеньях вел. кн., о котором все уже год молятся как о Верховном Главнокомандующем».