замерли. Первым опомнился Гвоздик.
– Будь здоров, дядя Ю! – закричал он. – Видишь, опять простудился! Я говорил тебе: надевай шарф, когда выходишь на улицу! Просто нет с тобой сладу, как с маленьким!..
– Хм… будьте здоровы, – нерешительно проговорил сержант. И хотел было нагнуться, но, видимо, у него болела поясница.
– Вчера была ужасная сырость… апчхи! – ненатурально сказал папаша Юферс.
А Гвоздик подскочил и весело пригляделся к начальнику полицейского патруля:
– Ой, господин сержант, я вас знаю! Ваша фамилия Рупперс! Помните, весной мальчишек отнесло от берега на самодельном плоту и вы догоняли его на лодке? Я там тоже был. Вы еще обещали сообщить каждому домой, чтобы нам попало как следует!
– Н-да… – отозвался сержант. – Было что-то подобное. Только вот сообщить я, к сожалению, так и не собрался…
– Я ничего не знал об этом деле, – сурово заявил папаша Юферс. – Уж я прописал бы тебе путешествие на плоту!.. Что делать с такими сорванцами, господин сержант?
– И не говорите! У меня у самого трое. Дома – дым коромыслом…
– Дядя Ю! – опять подскочил Гвоздик. – Почему бы тебе не угостить сержанта Рупперса и господ полицейских стаканчиком вина в честь праздника? Они так продрогли, а у тебя ведь есть бутылочка!.. Господин Рупперс такой добрый, даже не нажаловался тогда!..
– В самом деле… апчхи, – сказал папаша Юферс. – Бутылочка «Крови матадора». А, господа? К сожалению, стакан у меня всего один, однако можно и по очереди. А я глотну из горлышка… А то вы и правда станете чихать, как я…
Сержант Рупперс переступил сырыми ботинками.
– Весьма благодарен. Только сами понимаете, мы на службе.
– Не отказывайтесь, господин Рупперс, – быстро прошептал Гвоздик сержанту. – А то он выпьет всю бутылку сам и уснет, а мне будет скучно…
– Что он там шепчет? – притворно заворчал папаша Юферс. – Не слушайте этого негодника, господин сержант, он всегда подшучивает над старым дядюшкой… А что касается службы, то ей не помешает глоточек старого испанского!
Помощники сержанта одобрительно закряхтели…
С «Кровью матадора» было покончено в два приема. После чего полицейские пожелали дядюшке и племяннику счастливого Рождества и загрохотали башмаками по лестнице. Дядюшка помахал им вслед пустой бутылкой и задвинул засов.
Тогда, пятясь, выбрался из-под кровати шкипер Джордж.
– Как говорил мой дедушка…
– Не знаю, что говорил ваш дедушка, а у меня теперь ни любимого кресла, ни даже глотка в бутылочке. Последней радости не осталось. И присесть не на что. Разве что постелить прямо на пол эту кожу…
– По-моему, лучше прибить ее на стену, – предложил Гвоздик. – Будет все-таки память о кресле. И о капитане Румбе…
– Кресло-то было красивое. А кожа что? Раньше на ней было золотое тиснение, да все вытерлось… Хотя, с другой стороны…
– А что с другой стороны? – подвинулся к дядюшке Гвоздик.
– Я вспомнил, как писал великий Андерсен: «Позолота сотрется, а свиная кожа останется…»
– Да