на Поулкэт-Бенч мы еще не были подобранной друг к другу парой, если еще не заключили дружеский союз, то, безусловно, жили в тесном соседстве.
Странными были эти мелкие зверушки, эти «кони зари». Они, конечно, ничем не напоминали тех животных, которым по прошествии 56 млн лет суждено было выступать в Кентуккийском дерби.[65] Однако, как я уже говорила, если знать, что ищешь, в этих ранних окаменелостях вполне можно обнаружить некоторые из основных характеристик существ, называемых нами «лошадьми».
Я конечно же не знала, что ищу. С детских лет мне не раз приходилось видеть окаменелые останки эогиппусов в музеях, однако я никогда не понимала, почему ученые усматривают в этих странных низеньких созданиях именно «лошадей». Что именно «лошадиного» в этих скелетах? Я немного знала о том, что пяточная кость и коленная чашечка есть и у людей, и у лошадей, но хотела знать больше. Пока что останки эогиппуса в музейной витрине, на мой непросвещенный взгляд, скорее напоминали собачьи кости.
Так почему эти животные не стали собакой?
Я позвонила Филу Гингериху. Он посоветовал мне рассмотреть астрагал, кость, присутствующую как у древних, так и у современных лошадей. Конский астрагал уникален. Он эквивалентен таранной кости, расположенной посреди человеческой лодыжки, позволяющей нам делать кругообразное движение стопой. Однако конский астрагал имеет другую форму. Наша таранная кость, вторая по величине в стопе, позволяет нам изменять угол между стопой и ногой. Именно поэтому мы способны пользоваться ногами, взбираясь на деревья.
Удивительным образом еще 56 млн лет назад конский астрагал приобрел особые очертания. Он расположен перед скакательным суставом или пяточной костью и ко времени появления самой ранней из известных лошадей отличался от астрагала приматов, которому было суждено стать нашей таранной костью. Уже в это время конский астрагал был покрыт глубокими бороздками и ограничивал подвижность сустава лошади, позволяя ему двигаться вперед и назад, но не по кругу. Поэтому конь с самого начала своего бытия не был способен лазить по деревьям.
Подобное ограничение не обязательно послужило во вред лошади. Вместо того чтобы спасаться от хищников на ветвях деревьев, конь выбрал другую стратегию. Благодаря глубоким канавкам астрагал ограничил перемещение ноги под скакательным суставом одной плоскостью, предоставив тем самым лошади некоторое преимущество – способность двигаться вперед быстрее других животных. Таким образом, с самого начала жизни коней их главным средством защиты стала скорость бега.
Скорость, конечно, величина относительная, и представлять себе скорость лошади следует во временном контексте. Эогиппусы не могли бегать галопом, однако они, во всяком случае, могли прыгать, на что не были в большинстве своем способны тогдашние хищники. «Чтобы избежать опасности, – однажды сказал мне палеонтолог Майк Ворхис, – лошадь хочет бежать». Он сравнил эту стратегию со стратегией бизона, обладателя огромной башки и кривых