ее что, прямо вот В ЭТОМ платье хоронили?! – взвыла я, прижавшись к стене.
– Ну да, – кивнула тетенька. – Сняли с нее как раз вчера, после визита Мудреца, который сообщил, что Провидение невесту принцу нашло. Только вот высохло после стирки, а то запачкалось немножко. Но у нашей прачки хороший семейный рецепт мыла, все-все пятнышки от трупика вот как отстирало!
– Скажите… а какого ху… почему меня собрались вести под венец в платье, снятом с покойницы? – нервно поинтересовалась я, ощущая, как где-то на спине активно шевелятся волосы.
– Так ведь это давняя традиция, чтоб ее дух ваш брак и ваших деток оберегал, или вы не знали? – пролепетала портниха с выражением лица наивной овцы с альпийского пастбища. – У каждого ведь мужчины в семье есть несколько незамужних сестер и неженатых братьев брачного возраста, ушедших из жизни до его свадьбы, которых хоронят в свадебных нарядах. Ну и когда приходит время вступать в брак, мужчина надевает лучшее убранство своего отца, которое тот передает ему в наследство, а девушка – свадебное платье почившей сестры жениха. Правда ведь замечательная традиция? – снова мечтательно вздохнула бабень.
– Не то слово замечательная, – пропищала я, испытывая непреодолимое желание прямо сейчас побежать в баню. Где забиться в уголочек и нервно хихикать, обнимая самый большой кусок мыла, который найду… и надеясь, что его сделали не из жира умерших от чумы.
– Вот меня никто замуж и не взял был, – печально вздохнула портниха. – Так что не познала я того счастья, которое тебя ждет!
С трудом удержавшись от того, чтоб предложить ей поменяться, я тихонько ретировалась из ее мастерской… и закрыв дверь вспомнила о своем «сопровождении», которое было тут как тут.
– Пришло время обеда с его высочеством, – сообщил рыцарь. – Следуйте за нами.
Словно опасаясь, что я куда-то пропаду по дороге (не зря кстати), меня снова взяли под руки, потащив к банкетному залу. Где в свете свечей, закоптивших стены да потолки, за большим дубовым столом сидел ОН, моя судьба. И…
Я в самом деле, честно и искренне хотела оставаться оптимисткой, потому надеялась до последнего. Даже когда меня подвели поближе – сохраняла в себе маленький огонек веры, что принц вот прямо сейчас возьмет и зайдет в зал, подойдет ко мне, встанет на колено, поцелует ручку и все такое. А вот этот стремный, грязный, расплывшийся боров с носом картошкой, небритой рожей, кривыми-гнилыми зубами и сальными волосами встанет да уйдет по своим делам. Конюшни там чистить, или свиней пасти.
Но когда глашатай представил его как того самого Густава Ангойского, последняя частичка меня, все еще сохранявшая веру в чудо, страдальчески закатила глаза и выпустила себе пулю в висок.
– Ну здравствуй, невеста, – проговорил прынц, плямкая сальными губами, активно участвовавшими в процессе пожирания зажаренной бараньей ноги. Жир с которой, к слову, обильно стекал по его подбородку, хорошенько пропитывая густую черную бороду, стекая по желеобразной шее и капая на одежду.
С трудом поборов в себе желание попытаться