манере его поведения, она бы, пожалуй, даже поверила ему сейчас, не смотря на то, что вопрос, заданный им, выглядел откровенно издевательским.
– Да, вот представь себе, – девушка слегка вздохнула, как-то очень быстро переставая злиться. Вообще, как она заметила еще вчера, злиться на этого парня дольше пяти секунд было просто органически невозможно. Сложно сердиться на столь веселого и жизнерадостного человека, особенно если он в ответ на твою обиду только еще больше шутит.
– Так что вынуждена поставить тебя в известность, – продолжала Татьяна, стараясь сохранить в голосе ту же язвительность, что совсем недавно витала в нем, – Что обзавестись нормальной новой одеждой в стенах этого замка не представляется возможным. А без одежды ходить я как-то не горю желанием.
– Удивительно прямо, – не преминул отметить Роман, – Почему же, интересно знать? – говоря сие, молодой человек спокойно подошел к старинному шкафу, который, как уже упоминалось, находился в отведенной девушке комнате, и, не мудрствуя лукаво, распахнул его, – Оп-ля! А вот и одежда, причем даже совсем нахаляву. Ловкость рук, капелька мошенничества, и – прошу.
Девушка, недоверчиво хмурясь, приблизилась, заглядывая в распахнутый предмет мебели. Взгляду ее предстало несколько старинных платьев, немного запыленных, но, в общем и целом, довольно неплохо сохранившихся.
– Я надеюсь, это очередная ваша шутка, господин мошенник? – голос Татьяны прозвучал столь кисло, что ее собеседник даже поморщился.
– Нет, ну почему сразу мошенник и с двух раз шутка? Это платья, познакомься, Татин. Платья, познакомьтесь, это…
– Я как-нибудь потом с ними познакомлюсь, – прервала девушка разболтавшегося парня и, тяжело вздохнув, решительно захлопнула дверцу, – Что ж, видимо, придется идти приставать к Эрику…
– Ты что, думаешь, он тебе джинсы сошьет? – фыркнул Роман, направляясь к двери первым, словно бы разговор с Эриком волновал в первую очередь именно его. Татьяна, следуя за ним, пожала плечами и чуть ухмыльнулась.
– Ну, зачем же сразу сошьет? Может, свои отдаст…
– Они с тебя упадут, – уверенно сообщил юноша и, выйдя в коридор, остановился на краю освещенного участка, – Тебя снова за ручку довести, чтобы ты на кошечек не бросалась?
– Можно на ручках донести, – милостиво дозволила девушка, – Или ты забыл, что я несчастная и раненая?
– Если я понесу тебя на ручках, то несчастным и раненым буду я! – бессовестно заявил парень и, схватив собеседницу за руку, так резко потянул ее за собой вперед, что последняя невольно ойкнула.
– Ты мне решил к больной ноге еще и оторванную руку добавить? – сумрачно поинтересовалась она, с некоторым трудом догоняя своего провожатого и стараясь идти более или менее в ногу с ним. Юноша хмыкнул и, вероятно, пожал плечами. Различить это действие во мраке было весьма затруднительно, однако, когда он заговорил, что-то в его голосе создало ощущение, что словам должен был предшествовать именно этот жест.
– Ну, я же не хочу, чтобы ты слишком уж быстро