пожа-а-алуйста, Винсент, я ведь знаю, на самом деле ты хороший и добрый, и кроме того…
– Нет.
– Винсент!
– Да я уже чертову кучу лет, как Винсент! – возмутился хранитель памяти, – И за всю мою жизнь это первый раз, когда меня вынуждают рассказывать то, что я… что я рассказывать не хочу!
– Вынуждают? – Татьяна прищурилась, внимательно глядя на вновь чуть развернувшегося к ней мужчину, – Значит, все-таки расскажешь?
– Нет.
– Ах, так? – девушка возмущенно вскочила на ноги и, уперев руки в бока, ехидно улыбнулась, – Хорошо же. Тогда я останусь тут до тех пор, пока не расколешься, – и увидев насмешливую улыбку собеседника, коварно прибавила, – Как интересно, должно быть, будет увидеть реакцию Эрика на это…
Винсент возмущенно приоткрыл рот.
– Это шантаж!
– Ну да, – не стала спорить Татьяна, – Так что ты решишь?
На несколько секунд в подвале замка воцарилось совершеннейшее молчание. Хранитель памяти напряженно размышлял, прикидывая все возможные варианты отступления и явно таковых не находя, девушка же, чтобы не мешать ему, старалась даже дышать потише. Наконец мужчина тяжело вздохнул, поднялся на ноги, решительным жестом завязал рукава кофты вокруг талии, изображая таким образом набедренную повязку и весьма хмуро воззрился на собеседницу.
– Поклянись, что не прекратишь ко мне заходить и не будешь злиться!
Татьяна подняла правую руку в характерном жесте.
– Торжественно клянусь! Была бы Библия, поклялась бы на ней.
– Ладно… – недовольно пробурчал хранитель памяти, – И так поверю. Дай руку.
Девушка послушно опустила только что поднятую руку и протянула ее собеседнику. Тот недовольно фыркнул.
– Другую руку!
– Уточнять надо, – не удержалась Татьяна, однако, более добавлять ничего не стала, покорно протягивая хранителю памяти левую руку. Тот сжал ее своей правой и, чуть дернув собеседницу, заставил ее встать ближе к нему. Левая рука хранителя памяти изящным жестом взмыла в воздух, словно касаясь чего-то незримого, но находящегося в нем. Какое-то мгновение Винсент просто касался этой невидимой точки, а затем… сделал движение рукой, словно просовывал ее куда-то. Рука исчезла, и девушка невольно сглотнула, приоткрывая от изумления и шока губы. Подобных фокусов ей еще не доводилось видеть за всю свою жизнь, и, честно говоря, она бы не была против, если бы больше и не довелось. Взирать на словно отрубленную человеческую руку, усиленно пытающуюся что-то нашарить где-то за гранью реальности было, мягко говоря, не очень приятно.
Наконец Винсент нащупал то, что столь упорно искал и, явно сжав, потянул руку на себя. Лицо его напряглось от усилия, казалось, хранитель памяти борется с какой-то невозможной тяжестью, пытается вытянуть из-за границы мира в реальность что-то, чему не должно быть здесь места, или же что-то отчаянно сопротивляющееся… Винсент дернул руку, словно вытаскивая ее из межвременного провала, и с облегчением выдохнул.
– Ненавижу делать это, – доверительно