пить холодный сладкий чай,
В тени укрывшись, потому как жарко,
Шутить, смеяться, танцевать, а не молчать?
Плечи расправила, отринув прочь тревоги:
– Петенька, братик милый! Вот это сюрприз! –
Он обернулся.
– Муся, недотрога! – стиснул в объятьях, закружил.
– Петя, уймись! – Грозила мама,
Правда несерьезно, А ей казалось, что она почти летит,
С улыбкой вверх, все выше выше к звездам,
Раскинув руки в стороны как в детстве, что рябит
Уже в глазах, но Петя непреклонен,
Дай ему волю и закружит дотемна,
Когда земля вот-вот сольется с небосклоном,
И упадут на траву рядом с хохотом. Она
Очнулась первой:
–Петя, перестань же! – легонько хлопнула
Братишку по плечам. –
Поставь на пол меня, пожалуйста, сейчас же! –
Он улыбнулся хитро, но пустил.
– Встречать, чего не вышла? – Вдруг спросил с укором. –
– Занемогла.
– Я так хотел успеть на именины. Свадьба же ведь скоро?-
– Ты жениха моего жаждал посмотреть? – Не в бровь а в глаз.
Догадка была верной. –
Так он отсутствует, тебе не повезло.
– Оно и к лучшему. В кругу семьи, наверно,
Привычней праздновать. Чужие в доме – зло…-
Он ухмыльнулся сам себе понятный
Но не другим, хоть и того совсем не ждал.
Взял Машу под руку и в зал повел обратно,
За ними Маменька прошла, отец, дед. Но держал
Петенька крепко, так не как обычно,
Словно боялся отпустить и потерять,
И это страшно было, от чего-то не привычно,
Но все равно приятно, что сильней обнять
Хотелось брата, крепче много крепче,
Точно как в детстве, чтоб спокойно и тепло,
И никаких забот, тревоги бесконечной.
Чтобы июнь застыл и лето, чтобы не текло
Так скоро время свадьбу приближая,
В кругу родных еще немножечко побыть,
Еще в мечтах, еще воображая,
И обо всем и вся в тот миг желая страстно позабыть.
Ужин прошел неспешно, даже грустно.
Хоть и кухарка расстаралася вовсю –
Все было празднично и неимоверно вкусно,
А торт под шапкой крема фору дал гусю
С хрустящей корочкой и яблочной подливой,
Паштет из печени на гренках с рубленным яйцом,
Даже картофель – лакомый на диво
Не оценен был Машей. Бледное лицо
Ее хранило тень печали горькой,
И именины стали вдруг безрадостны весьма,
Когда в гостиной сев за пианино только
Коснувшись клавиш, словно алая тесьма
Текла мелодия все горше с каждой нотой,
Как бесконечный путь неведомой тоски,
Без слов экспромт о том что нет чего-то
Или кого-то, того с кем станешь или были бы близки.
Тесьма все вилась, нежностью и грустью,
Словно рукой