Профессиональная идентичность в российском обществе (вопросы истории, теории и практики). Коллектив авторов

частью глубоких и всесторонних исследований Дж. М. Истера, С. Девиса и С. Шаттенберга97. Отдельные наблюдения, связанные со сложным генезисом нового рабочего класса и системным развитием профессиональных коммуникативных практик, приводятся в работах А. Блюма и М. Меспуле, В. П. Булдакова и М. Ф. Николаевой и др.98

      Итак, политический переворот 1917 г. ознаменовал принципиальное начало социальной и культурной революции, значимым элементом которой стало системное разрушение старой социальной идентичности и стремительное конструирование новых маркеров, позиционирующих отдельных индивидов в общественном коллективе. Учитывая это обстоятельство, избранные вопросы, связанные с эволюционным изменением профессиональной идентификации советского трудящегося, могут и должны рассматриваться в более широком социальном ракурсе. Следует заметить, что исходной формой своеобразной ментальной самоорганизации являлась трудовая идентичность, механистически верифицируемая в контексте повседневной производственной и интеллектуальной деятельности. Избранная профессия неизменно соотносилась с априорно сформированным набором идентификационных характеристик, не изменявшихся в рамках индивидуального и группового развития.

      Системный процесс последовательного формирования новой социокультурной и этнической идентичности, запущенный большевистской партией после Октябрьского переворота, имел сложный и амбивалентный характер. С одной стороны, с 1920-х гг. значимым трендом стала стихийная атомизация советского общества, детерминируемая специфической политикой так называемого «деклассирования». Хозяйственная разруха после Гражданской войны и жесткие технологии государственного управления приводили к естественной активизации социальной мобильности, сопряженной с трудовыми миграциями. По справедливому определению Ш. Фицпатрик, «из-за хаотичности и аморфности общества, высокой социальной и профессиональной мобильности в революционный период социальное положение огромного числа граждан не поддавалось точному определению»99. Указанное явление приобрело значительные масштабы, и, несмотря на титанические усилия властных структур, социальная инертность, в частности, рабочего класса достигала к концу 1920-х гг. угрожающего уровня. Безусловный гегемон революционных преобразований, предусмотренных марксистской доктриной, в практическом ракурсе нередко оказывался телеологически инертным и аморфным сообществом дифференцированных индивидов.